Книга Первая "Ангел и Демон"

• Глава I "Герой баллад"
• Глава II "Нудные подсчеты"
• Глава III "Принцесса"
• Глава IV "Падение Вороновья"
• Глава V "Болотный маг"
• Глава VI "Путешествие в Астрале"

Глава I "Герой баллад"

Мы бежали вслед за господином. Всё должно было пройти в лучших традициях народных сказок, когда доблестный рыцарь без страха и упрека, подгоняя неутомимого коня, летит вперед, готовясь разить грязных нелюдей своим ярким, как луч солнца, копьем. Дабы потом лучшие барды воспели в своих стихах новый славный подвиг благородного лорда. Без сомнения, наш князь - доблестный Герхард Вороновский - лучше кого-либо подходил на роль героя. Высокий, стройный, с волевым подбородком и развевающимися на ветру белыми волосами, он как будто сошел со строчек древней баллады о великих воинах. Впрочем, кто сказал, что в наши дни нет места подвигу? Особенно, когда удаль молодецкая из плеч да дурь из башки, ну просто-таки выпирают! А уж чего-чего, а ни силы, ни дури нашему князю было не занимать!

Лорд Герхард пришпорил коня, направив вперед своё любимое копье с мифрильным наконечником - подарок гномов Северного Всхолмья. В левой руке наш лорд держал стальной щит с фамильным гербом - черным вороном, несущим в клюве алую ленту. Длинный плащ князя, расшитый красными и золотыми нитями, гордо развевался на ветру.

- Честь и слава! - издал свой боевой клич благородный Герхард.

Гоблины, засевшие за длинной баррикадой, ответили нашему князю потоком непристойностей. Что и говорить, трудно ожидать от зеленых поганцев достойного ответа на благородный рыцарский крик. Князь Герхард оставил без внимания все предложения гоблинов по поеданию испражнений из тела собственного коня. Лорд был уже совсем близко. А что оставалось нам - простым подданным? Ничего, кроме как бежать вслед за господином, отчаянно уповая, что тот оставит для нас хоть парочку врагов. Впрочем, я лично не сильно-то на это надеялся. Согласно церковному уставу, мне, наоборот, сейчас полагалось сокрушаться по поводу пролитой крови созданий Светлого Отца. Все мы Божьи Твари! Тем не менее, при всем обилии религиозных чувств я не мог сложить для зеленых поганцев молитву утешения. Гораздо больше меня сейчас беспокоило то, что князь Герхард, вопреки моим просьбам, как всегда, побрезговал надеть шлем. Уж очень лорд гордился своими белыми волосами. На рыцарских турнирах знатные дамы просто пищали от восторга, когда во время скачки локоны князя, словно знамя, развевались на ветру. Увы, но гоблины явно не входили в число ценителей благородной рыцарской красоты. Один из зеленых гадов метнул в господина нож. К счастью, меткость никогда не считалась сильной стороной гоблинов. Впрочем, мне вообще не приходилось слышать про какие-либо их сильные стороны. И зачем только Светлый Владыка создал их? Или не всё в этом мире прошло согласно Божественному Плану? Я покачал головой, только еретических мыслей мне сейчас не хватало!

Тем временем лорд Герхард, в отличие от меня - обычного простолюдина, был чужд сомнений. Героям они были не свойственны. Конь князя был уже рядом с врагами и мчался прямиком на баррикаду. Похоже, план гоблинов был прост, как медный грош. У них не было длинных копий или громоздких арбалетов, дабы попытаться сбить лорда. Вместо этого они столпились за баррикадой, рассчитывая, что князь Герхард свернет в сторону, попытавшись её объехать. Здесь господину волей-неволей пришлось бы замедлить ход своего коня. В этот момент гоблины, видимо, и собирались навалиться на князя всей кучей, выдернуть его из седла и убить до прихода подкреплений. То есть нас! Мы тем временем безнадежно отстали от господина!

Однако князю Герхарду были неинтересны подлые замыслы зеленой банды. Лорд ещё сильнее пришпорил коня, и тот просто перепрыгнул через баррикаду, на мгновение, казалось, зависнув в воздухе. От неожиданности гоблины замерли, широко раскрыв рты. Это тут же сгубило двух уродцев. Наш господин с ходу пронзил копьем первого гоблина, второй в тот же миг оказался растоптан рыцарским конем. Копыто пробило уродливую зеленую башку, словно переспелый арбуз. Оставшаяся четверка гоблинов в тот же миг ринулась наутёк, отступая к осажденной мельнице. Глупые твари! Сначала понадеялись на баррикаду, явно слепленную из ближайшего забора, а теперь пытались убежать от боевого скакуна. Такое понятие, как умереть с честью, им явно было не знакомо. Видимо, господин Герхард после боя будет сильно расстроен тем, что замарал благородное оружие кровью презренных трусов.

Только один из гоблинов успел добежать до угла высокой мельницы. Трех его дружков одного за другим сразило копье князя. Я услышал, как Деррик - оруженосец господина Герхарда и один из моих самых близких друзей - печально вздохнул. Видимо, юному воителю очень уж хотелось пустить свой меч в дело.

Я остановился, гадая, есть ли смысл бежать дальше. Вряд ли господину или кому-нибудь из его слуг сейчас могли пригодиться мои целительские способности. И тут моё внимание привлекла мельница, а вернее, небольшое окно, расположенное где-то на высоте второго этажа. Ставни вдруг резко отворились, и наружу высунулась чья-то красная морда - может, мельника, а может, кого-то из его слуг.

- Осторожнее, Великий Князь! - проорал мужик осипшим голосом, - засада!

Господин Герхард не обратил внимания на слова простолюдина и продолжил преследовать гоблина. Вдруг из-за угла амбара показалась огромная туша! От испуга конь князя встал на дыбы. Господин Герхард изо всех сил дернул поводья, пытаясь сдержать животное. Темп лорда сбился. Туша издала радостный вой и ринулась в атаку!

- Людоед! - вскрикнул Деррик, - господин в опасности!

- За мной! - послышался голос командира Романха, - на помощь князю!

Престарелый гвардеец со всех ног помчался вперед, Деррик и все остальные бросились вслед за ним, но тяжелые доспехи замедляли бег бойцов. Очевидно, что сейчас только мы - светлые братья, могли первыми прийти на помощь господину. Сделав глубокий вдох, я обогнал командующего и что есть духу помчался к мельнице, мои братья старались не отставать от меня ни шаг, но расстояние было слишком велико. Проклятый мельник привел нас в ловушку!

Людоед был уже рядом с князем. При всем желании господин Герхард не успевал развернуть коня. К тому же, зная властителя, я нисколько не сомневался, что мысль о бегстве, если и посетила его разум, то тут же была с позором отвергнута. Но людоед, как и любой представитель этого племени, был необычайно велик. Почти в полтора раза выше и массивнее господина Герхарда, причем, вместе с конем! Улыбнувшись, нелюдь поднял вверх гигантскую дубину, представлявшую собой не что иное, как вырванный прямо из земли небольшой дуб. Последовал удар. Всё, что успел сделать князь - подставить свой гербовый щит. Это спасло ему жизнь. Увы! - удар был столь силен, что господин на миг оказался оглушен. Завалившись на правый бок, доблестный Герхард выронил щит и едва- едва не выпал из седла, но благородный господин не был бы самим собой, если бы прекратил бороться. К тому времени, когда неповоротливый людоед заносил дубину для нового удара, князь перехватил своё копье и что есть силы бросил его вперед, метя монстру в глаз. К несчастью, огромная тварь сумела в последний момент мотнуть головой, и острие лишь чиркнуло по черепу, прихватив с собой, стоит отметить, и большую часть уха. Людоед взвыл. Князь не преминул воспользоваться замешательством монстра. Выхватив меч, господин подъехал чуть вперед и, замахнувшись, нанес великану сокрушительный удар, вспоров гигантское брюхо. Я увидел, как из огромного живота твари показались отвратительные внутренности, и меня чуть не стошнило. Но, я справился. В конце концов, обучение медицине не могло не отразиться на моей выдержке. За годы своей, пусть пока и недолгой, жизни я успел повидать всякое, в том числе и смерть, и чуму.

- Честь и слава! - крикнул князь, и обрушил на людоеда серию мощных атак.

Монстр, правда, и не думал сдаваться, чуть попятившись, он смог-таки нанести новый удар. В этот раз прикрыться лорду было нечем. Добрый наплечник выдержал, но господин вывалился из седла и растянулся на земле.

- Отряд братьев! - крикнул Романх, - спасайте князя!

Спустя миг я и трое других послушников уже были рядом. До моего уха донесся голос Тимофа, начинавшего произносить молитву.

- Нет! - одернул я его, - никакой магии! Уносим господина!

Лечебные заклинания не спасли бы сейчас благородного князя. У нас был только один шанс - оттащить лорда за спины наших бойцов. По счастью, людоед не смог дотянуться до господина. Конь князя, как и подобает благородному животному, не бросил своего хозяина и перегородил нелюдю путь. Спустя мгновение дубина обрушилась на его голову, однако, благородный скакун, пусть ненадолго, но задержала монстра!

Первым подбежав к князю, я ухватил его за плечи и попытался поднять. Вообще, по своей фигуре и ширине плеч я мало походил на послушника церкви Светлого Владыки. Высокий рост и добрые восемьдесят кило живого веса несколько выделяли меня из толпы других светлых братьев. Правда, горячо любимая матушка в своё время выступила резко против моей мечты о карьере стражника (я хотел записать на пару с Дерриком), посему, настояв на образовании, она лично отвела меня к местному лекарю. Посему утащить облаченного в полные стальные доспехи лорда мне, естественно, оказалось не по силам. По счастью, братья уже были рядом со мной.

- Тимоф, ко мне! - приказал я, - остальные, берите господина за ноги!

Не знаю, в этот момент я, возможно, действительно поверил, что Светлый Отец существует, и что время от времени он возвращается в созданный им мир смертных, дабы благословить своих верных послушников. Иначе я не представляю, каким именно образом, как не через Божественное вмешательство, нам удалось поднять князя и побежать, неся тяжелое тело, вниз с холма.

Гвардейцы находились буквально в двадцати шагах - так близко и одновременно так далеко. Людоед уже преследовал нас. В следующий миг наши головы накрыла огромная тень, обернувшись через плечо, я увидел занесенную для удара дубину. В отчаянии мы прибавили ходу, но людоед настиг нас в пару прыжков. По счастью, никто даже не подумал бросить князя. То ли долг настоящих слуг, то ли вера, то ли и то и другое сразу помогли нам в этот момент не пасть духом.

- Держитесь! - крикнул Романх.

Увы, гвардейцы пока не могли прийти к нам на помощь. Людоед победоносно расхохотался и хотел было уже опустить свою дубину на наши головы, как в это мгновение в грудь ему вонзился первый арбалетный болт. Почти сразу за ним прилетели и остальные.

"Отряд арбалетчиков", - догадался я.

Действительно, наши стрелки сумели-таки подойти на достаточное расстояние. Несколько болтов пролетели мимо цели, но один вошел людоеду прямо в глаз. Чудовище издало предсмертный рёв и рухнуло на землю, подняв столб пыли.

- Победа! - вскрикнул я.

Однако радоваться было рано, в чувство меня мигом привел крик командира:

- Бегите, дурачье! Они сзади!

Обернувшись, я увидел тех, кого старый Романх имел в виду. Из-за мельницы, с противоположной стороны холма, вдруг показались три дюжины красномордых орков. Это были меньшие и не такие сильные, как людоеды, твари, но при этом такие же злобные. Средний орк был вдвое шире обычного человека и почти на полторы головы выше него. Этот вид нелюдей отличался массивным телом, несколько короткими, но толстыми руками и ногами и огромной шарообразной головой, росшей прямо из плеч, почти без шеи. Картину довершали ряды неровных, но острых, как иглы, зубов, торчащих из широкой пасти. По счастью, орки были далеко. Форма их тел препятствовала быстрому бегу. Те же людоеды, несмотря на схожее строение, были куда подвижнее за счет больших размеров и, соответственно, увеличенной длине шагов.

Прибавив ходу, мы за несколько мгновений добрались до гвардейцев и оказались за стеной стальных доспехов и высоких алебард. Романх мельком взглянул на князя.

- Уносите господина! - приказал он нам, - мы займемся орками!

Кивнув, я дотронулся рукой до кристалла, лежавшего в моей походной сумке. Камень замерцал синим светом, и я почувствовал, как моё тело заполнила волшебная сила. Вокруг меня также закружили потоки энергии - это остальные послушники обратились к кристаллу. Вместе мы были способны на большее. Соединив ладони в древнем, как сам мир, религиозном жесте, я вместе с другими послушниками прочёл молитву. Божественная благодать, которую обращенные в ересь колдуны и шаманы именовали просто-напросто целебными чарами, вошла в наши ладони. Мы протянули руки к князю. В следующий миг своим внутренним взором я увидел, как наша сила распространяется по телу господина. Почти сразу кровотечение остановилось. Медленно-медленно благородный Герхард пришел в себя и открыл глаза.

- Меч! Где мой меч!? - спросил князь и попытался подняться, однако не смог.

Я вздрогнул - меч, равно как и мифрильное копье, мы оставили рядом с людоедом. Как-то никто не подумал, что лорду оно ещё в ближайшем будущем может пригодиться. Вернуться же сейчас не было никакой возможности, орки двигались вниз с холма, готовясь схлестнуться с дружиной князя. Романх быстро отдавал приказы:

- Становись! - крикнул старый командир, - алебарды вперед. Плотней строй! Чувствовать плечо соседа!

Опытный отряд гвардейцев мигом исполнил приказание, приготовившись принять главный удар орды. Мечники во главе с Дерриком выстроились полукругом перед нами, готовясь защитить фланги и не дать превосходящим числом нелюдям зайти в тыл.

- Залп! - проорал Романх.

Выстрелов не последовало.

- Залп, скоты! - рёв воина, казалось, заглушил весь холм.

Оглянувшись, с целью уже матюками подбодрить арбалетчиков, Романх застыл на месте. Бросив взгляд в том же направлении, я увидел с десяток гоблинов, наседающих на наших стрелков! Мы остались без поддержки. Романх выругался. Стало ясно, что мы попали в западню. Гоблины у баррикады были всего лишь приманкой. Людоед спрятался за высокой мельницей. Орки притаились по ту сторону холма. Второй отряд гоблинов укрылся в это время где-то в сторонке и ждал удобного случая, дабы ударить в тыл. Проклятые твари всё рассчитали очень точно. Князь бросился на зеленомордую приманку, словно пчела на мёд, гвардейцы и мечники поспешили вслед за господином, оставив без прикрытия наших стрелков. По счастью, мой отряд светлых братьев также последовал за князем, иначе мы бы сейчас разделили судьбу арбалетчиков. Мне оставалось только надеяться, что стальные кольчуги помогут им продержаться хоть какое-то время. Однако даже это будет лишено смысла, если оркам сейчас удастся смять гвардию. Положение усугублялось ещё и тем, что дружина вышла на невыгодную позицию. Орки неслись на нас с вершины холма, в то время как мы расположились внизу.

Ревущая красномордая лавина была уже рядом. Я почувствовал, как по рядам наших воинов прошла волна страха. Многие задрожали.

- Держись, дружина! За князя! За Вороновье! - закричал Романх.

В следующую секунду орки атаковали гвардейцев. Скрежет металла, вопли ярости и крики боли разнеслись по равнине.

- Помоги нам, Небесный Владыка! - произнес Тимоф.

Орки, казалось, превратились в большую агрессивную тучу, стремившуюся поглотить нас.

- Держать строй! - надрывался Романх, крепко сжимая свою алебарду, - держать строй! Ни шагу назад!

И гвардия устояла! В какой-то миг казалось, что дикая волна растопчет воинов, но ветераны доказали свою выучку. Ощетинившись, они встали единой стальной стеной, нанося оркам смертоносные удары своими алебардами. Ни здоровье, ни сила не могли спасти подлых тварей. Массивные алебарды то поднимались воздух, опускаясь затем, подобно топору палача, на головы нелюдей, то кололи, насквозь пробивая их и без того паршивые кольчуги.

Я кивнул своим товарищам. Снова воссоединившись с кристаллом, мы прочли следующую молитву, направив наши силы на гвардейцев. Это стало ошибкой. Молодым мечникам сейчас больше требовалась наша помощь. Отряд Деррика, плотно сомкнув щиты, достойно принял врагов на левом фланге. В первые же минуты столкновения они зарубили четырех гадин, к сожалению, на правом крыле всё шло не так гладко. Там находились менее опытные воины. Отряд был сформирован всего две недели назад, и вчерашние крестьяне, ставшие вмиг мечниками, растерялись. Да и их десятник откровенно оплошал, не успев вовремя отдать приказы. Увы, но сами по себе меч и кольчуга ещё никого не превратили в умелого бойца. Мечники сомкнули щиты, наверное, на одно мгновение позже, чем следовало, но даже этого хватило оркам, чтобы вмиг прорвать их строй. Тяжелые дубины нелюдей принялись собирать свою добычу. Несколько мечников тут же пало. В наших рядах моментально появились бреши, в которые и хлынули орки. Увенчанные шипами дубины нелюдей не могли быстро пробить стальные звенья кольчуг, но удары, в которые орки вкладывали, казалось, всю свою силу, через броню ломали ребра и руки нашим бойцам.

Мы поспешно произнесли новую молитву, пытаясь помочь новобранцам, но нашей веры хватило лишь на то, чтобы затянуть раны да снять головокружение. Боюсь, мы не могли быстро срастить поломанные кости.

Пытаясь хоть как-то сомкнуть ряды, мечники попятились назад. Их старший то ли уже был мертв, то ли оглушен, то ли просто забылся в пылу сражения. Этого я не успел рассмотреть. Так или иначе, но приказа остановиться с его не стороны не последовало. В результате щели в нашей обороне только разрослись. Вместо того, чтобы соединиться, мечники оказались рассеяны. Разметав наш правый фланг, орки надавили на центр. Гвардейцам тут же пришлось худо. Романх пролаял приказ, развернув несколько своих воинов навстречу угрозе, но вряд ли это могло сильно помочь. Нас окружали!

- Что нам делать, Англир? - прокричал мне на ухо Тимоф.

Я не отреагировал. Ибо у меня не было ответа на его вопрос. Орки перли изо всех дыр. Мы не могли одновременно помочь всем, и я не знал, кто на данный момент больше нуждался в нашей помощи. Мечники или гвардия? Первым приходилось хуже, но, с другой стороны, если нелюдям удастся рассеять гвардию, то никто из нас просто не успеет уйти с поля боя живым! Не было смысла даже бежать, если арбалетчики не сумеют расправиться с гоблинами, нам просто не дадут уйти.

Я растерялся, неожиданно почувствовав себя раздавленным. Мне уже пришлось побывать в нескольких стычках, поэтому за год службы в рядах светлых братьев я успел поднабраться кое-какого опыта. Видел кровь, болезни, убийства. Но в такую переделку мы угодили первый раз. Обычно светлые братья всегда знали, что и как делать, чаще всего наша роль сводилась к исцелению ушибов и ссадин, но сейчас кровь лилась просто рекой. Отовсюду я слышал крики о помощи.

Вдруг все звуки боя, пробился истошный крик, забившегося в агонии мечника:

- Спасите, братья Света!!!

Я вздрогнул и принялся читать молитву. Послушники последовали моему примеру. Целительная сила вошла в несчастного воина, но было уже поздно. С тоской я осознал, что эмоции взяли верх над моим разумом. Удары, полученные парнем, были слишком сильны. Мечника сковала судорога, а мы просто продлили его агонию, потеряв часть силы магического кристалла.

Увидев, что мы не смогли спасти товарища, Тимоф и другие братья закричали от горя. Я же почему-то не смог издать из себя ни единого звука, просто оказался скован. И тут мои глаза встретились с кроваво-красным взором нелюдя. Орк, пробившийся сквозь ряды мечников, был совсем близко от нас. Братья попятились. Я же замер. Почему-то в тот момент мне казалось, что если я буду стоять, орк меня не заметит. Видимо, нелюдь представился мне сейчас животным, вроде тупого сельского быка, которого просто не стоило трогать. К сожалению, орк, несмотря на ещё более примитивные, чем у быка, эмоции, явно не хотел успокаиваться. Он, в отличие от буйного Чернолобика, явно не мог соблазниться стогом душистого сена. Предчувствуя легкую добычу, орк в дьявольской усмешке продемонстрировал мне ряд своих острых зубов и бросился в атаку, подняв вверх мощную дубину. От ужаса я совсем впал в ступор, не зная, как защититься.

- Помогите мне! - прорезался вдруг в моем сознании голос князя.

Зов господина вывел меня из оцепенения. Лорд Герхард нуждался в нашей помощи! Неожиданно я почувствовал поднимающуюся во мне волну храбрости. Я знал, что делать! Вытащив из сумки уже изрядно поблекший кристалл, я швырнул его братьям.

- Лечите князя! - последовал мой приказ.

Братья не ответили, но у меня не было времени подбодрять их. Предстояло задержать орка. Попросив у матери прощения за все свои прегрешения, я сделал шаг навстречу монстру. В этот момент мне оставалось уповать только на то, что духовник не солгал мне, и Светлый Властелин наградит раем душу того, кто именовал себя Англиром и прожил на земле аж двадцать пять зим.

В один прыжок орк оказался рядом со мной и нанес удар. На пределе реакции я сумел увернуться, отпрыгнув в сторону. Дубина орка прошла сквозь воздух, не встречая сопротивления. Не рассчитав собственной силы, нелюдь покачнулся вперед, не удержав равновесия. Я подавил в себе первый позыв к бегству. Орк бы не стал меня преследовать, а двинул бы дальше, атаковав моих братьев и князя. Я же, несмотря на весь свой страх, не мог их бросить. Возможно, это всё равно был страх, но не страх смерти, а боязнь осуждения - если не со стороны людей, то, по крайней мере, самого себя. А я верил, что в этом мире есть вещи похуже смерти.

Воспользовавшись промахом орка, я подскочил к нему сзади и изо всей силы толкнул его локтем в спину. Нелюдь, однако, не упал, развернувшись, он наотмашь ударил дубиной, рассчитывая, видимо, просто снести мне голову. Я пригнулся. Оружие со свистом прошло над моей головой. В следующий момент я вытянулся и нанес удар кулаком, метя в глаз. В этот момент мне, как никогда, было жалко, что служителям Светлого Властелина запрещалось носить оружие. Я вложил в свой удар всю силу, но орк, казалось, и глазом не моргнул. Сделав шаг вперед, нелюдь ударил меня ногой, метя в пах. В последний момент я успел подставить бедро. Увы, даже так мало не показалось. Боль сковала мышцы, и я упал на землю. Надо сказать, как раз вовремя, так как в следующий миг над моей головой снова просвистела дубина. Видимо, нелюдь не ожидал, что удар, детский для него, просто собьет с ног обычного человека. Зарычав, орк замахнулся своим оружием, решив, видимо, крепко припечатать меня к земле. Едва-едва я снова успел увернуться и откатиться в сторону. Дубина врезалась в землю, уйдя вглубь на добрую половину. Орк издал недовольный рёв.

Неожиданно меня осенило вдохновение. Зачерпнув пальцами ком рассыпчатой земли, я, чуть приподнявшись, швырнул его в морду орка. Мне повезло, песок забил мерзавцу пасть и глаза. На какое-то время орк почти ослеп. Огромные глазищи непроизвольно заслезились, но легче нелюдю не стало. Взбешенный орк принялся хаотично махать дубиной, пытаясь почти наугад поразить меня. Я быстро отступил и, подняв с земли первый подвернувшийся камень, швырнул его в нелюдя. Удар пришелся прямо в челюсть. Не без удовольствия я заметил, что два огромных передних зуба треснули и раскололись пополам. К несчастью, я слишком увлекся и забыл про боль в бедре. Она моментально дала о себе знать, когда я попытался увернуться от очередного удара дубиной. Прыжок не удался мне до конца, и несколько шипов вскользь прошли по моему плечу, разодрав робу. Я вскрикнул от боли и зажал рану рукой. Пальцы мигом залились кровью. Первый раз за свою жизнь я был ранен! По словам Романха, настоящий боец замечает раны на своём теле только после боя, когда готовится почистить доспех. Я, видимо, не был настоящим бойцом, да и доспехов тоже не носил. Вместо этого я откровенно растерялся при виде собственной крови. Одно дело - произносить молитвы, исцеляя раны мечников, и совсем другое - чувствовать боль на своей собственной шкуре. От шока я снова слишком поздно заметил дубину, и снова не успел до конца уйти из-под удара. К тому времени орк уже порядком подустал от размахивания оружием, и это, видимо, спасло мне жизнь. Удар пришелся вскользь, чуть выше солнечного сплетения. Не устояв, я рухнул на землю, одновременно пытаясь понять, сломаны у меня ребра или нет. По-видимому, нет. Хотя в данный момент этот вопрос можно было смело отнести к разряду непринципиальных. Я не мог сопротивляться, а орк, нависнув надо мной, готовился завершить начатое! По словам Романха, перед смертью у настоящего бойца проносится перед глазами вся его жизнь. Я точно не был настоящим бойцом, так как у меня перед глазами стояла только огромная орочья дубина. И никаких воспоминаний! Правда, в двадцать пять лет и вспоминать-то было особенно нечего. Жил, учился, молился, любил маму и гномий эль. Маму всё-таки больше, может, хоть это мне зачтет Светлый Владыка? Но сейчас я почему-то меньше всего верил в его существование. Может, поэтому моё тело сейчас и валялось на земле? Вдруг моя душа осуждалась за ересь в мыслях?

Орк занес дубину. В ту же секунду лицо его исказилось от боли. Нелюдь взвыл и, захлебнувшись кровью, рухнул на землю, повалившись прямо на меня. Оттолкнув тяжелую тушу, я посмотрел вперед и увидел князя. Господин Герхард был ещё очень бледен, но уже уверенно стоял на ногах. В руке он сжимал окровавленный кинжал. Я вздохнул с облегчением. Мои братья сумели поставить на ноги лорда. В один миг в наших людей вернулась надежда. Господин был вместе с нами.

- Меч! - кричал князь, - Деррик, кто-нибудь, дайте мне меч!

Ближайший солдат спешно протянул князю своё оружие! Благородный Герхард мигом отбросил кинжал, взяв в руку переданный клинок.

- Честь и слава! - крикнул господин, и голос его, наверное, был слышен во всех концах мира.

- Честь и слава! - заорал вслед Романх, - за князя! За Вороновье!

Воины встрепенулись и вмиг подхватили радостные возгласы командиров. Обогнув меня, князь мигом ринулся в кучу битвы, сходу сразив ближайшего к нему врага. Орки попытались окружить князя, но его верноподданные уже спешили на выручку. Благородный Герхард же просто физически не мог отступать. Несмотря на раны и увечья, он повел бойцов в контратаку. Орки начали пятиться. Их ярость захлебнулась, а боевой дух упал. Сегодня нелюдям не суждено было выиграть. Храбрость и самоотверженность оказались сильнее подлых засад. И орки это поняли. Некоторые из них уже бежали прочь с поля боя.

Я оглянулся, посмотрев на братьев. Заметив потухший кристалл в руках Тимофа, я понял, что на этот раз мы сделали всё, что могли. Сила кристалла иссякла, энергия покинула его, а, значит, и наши молитвы были бесполезны. Разве что для спасения души. Я втайне чертыхнулся, ругая Романха. Старый скупердяй пожалел нам лишнего кристалла. Правда, и личные силы, без которых была немыслима любая молитва, у нас также были на исходе. Оставалось только наблюдать.

По счастью, орки уже не могли ничего изменить. Через полчаса мельница снова стала нашей.

- Победа!!! - радостно закричал князь, когда пал последний орк, - честь и слава!

Усталые, но счастливые воины подняли вверх своё оружие и воззвали:

- Слава доблестному князю Герхарду Вороновскому! УРААА!

Благородный господин кивнул и начал было уже произносить торжественную речь, как в этот миг силы оставили его, и лорд повалился на землю, снова потеряв сознание! Я бы с удовольствием последовал его примеру, но князь был князем, а простолюдин простолюдином. Повелитель мог отдыхать. У меня же, как и у остальных послушников, сейчас было до черта работы! Сделав глубокий вдох, я профессиональным взором осмотрел собственные раны. В принципе, всё было, куда лучше, чем можно надеяться. Все кости оказались целы, а раны неглубоки. Как говорится, до свадьбы заживет. Хотя боль была сильной. Я поискал глазами Романха. Если ветеран хотел, чтобы этот день пережило как можно больше наших людей, ему срочно следовало выдать нам ещё один кристалл магии, да и снадобье восстановления сил нам бы сейчас точно не помешало! Хотя бы одно на всех!

Глава II "Нудные подсчеты"

Я без сил повалился на землю. Мы сделали всё, что смогли, однако настроение Романха не улучшили ни на грамм. Старый воин бродил по лагерю мрачнее тучи. Давно уже дружина Вороновья не знала таких потерь. Я и мои братья сумели поднять с поля боя лишь трех бойцов. Одного чуть живого гвардейца мы нашли на дне маленького оврага. Бедняга был завален трупами трех орков. Дубины нелюдей раздробили гвардейцу правое плечо и серьезно повредили легкие. Чуть дальше мы обнаружили избитого мечника. Парень был без сознания, но жизнь ещё теплилась в нём. Наконец, мы едва-едва успели к единственному оставшемуся в живых арбалетчику. В теле стрелка торчали три гоблинских кинжала, однако воин убил всех врагов, не дав уйти ни одной зеленомордой твари. Помимо них, в тяжелом состоянии находились ещё три мечника и два гвардейца, а также сам князь. У господина Герхарда оказалась сломана в предплечье левая рука, и только благодаря доспехам он сохранил целыми свои ребра. Стальной панцирь князя был погнут, а на груди господина красовался огромный синяк. Вернее, несколько синяков, плавно сливавшихся в один. В данный момент все больные, кроме князя, забылись глубоким, здоровым сном.

Лорд очнулся как раз во время, едва успев запретить Романху вздернуть мельника. Старый воин уже успел приметить многообещающую ветку на окрестном дубе, как раз подходящую для того, чтобы повесить как мельника, так и всю его семью, с женой и двумя сыновьями. Романх был в бешенстве! Ещё бы, нас привели в тщательно подготовленную засаду.

Мельник, по прозвищу Краснохряк, как он сам себя представил, божился всеми Высшими Силами и самим Светлым Властелином, что он ни в чём виноват. По его словам, он поступил, как того требовал княжий указ. День назад, ближе к ночи, мельницу осадили нелюди, пришедшие с юго-востока, то есть либо со стороны Алиссии, либо из Гадючьих Топей. Желая спастись, Краснохряк загнал всех домочадцев на второй этаж мельницы, заложил все входы и выходы тяжелой мебелью, а затем разжег на крыше сигнальный огонь. После этого он начал молить о помощи, прося Светлого Владыку о поддержке, и был вне себя от радости, когда увидел на горизонте дружину князя во главе с самим доблестным Герхардом. О засаде мельник, конечно, знал, видел приготовления орков и гоблинов, однако предупредить не мог до тех пор, пока мы не подошли слишком близко.

Услышав рассказ, Романх схватил Краснохряка за грудки и объявил, что лучше бы тот сгорел вместе со всей своей мельницей! Князь Герхард поспешил урезонить старого воина, провозгласив, что нечего винить несчастного простолюдина в случившемся. Романх пробурчал что-то себе под нос и недовольно удалился. Я знал ветерана достаточно хорошо и отлично понимал, что действительно далеко не Краснохряка он считает виновником постигших нас бед. К счастью, врожденная верность господину и чувство армейской дисциплины мешали Романху напрямую обвинить в огромных потерях самого князя. Тем не менее, всем, кто хоть немного знал ветерана, были вполне очевидны его чувства.

Сигнальный костер с мельницы мы увидели на рассвете. Первое, что пришло нам на ум - это банда разбойников. Князь хотел немедленно помчаться в бой. Во-первых, за славой в битве, во-вторых, помочь своим верноподданным. Хотя лично я предполагал, что последнее для господина Герхарда было не так уж и важно. Романх урезонивал князя, заставляя взять с собой дружину. Однако двоюродный брат лорда, барон Бриссен, а также рыцарь Рогус Бра, по прозвищу Черный Лебедь, тут же вступили с ветераном в спор, объявив, что славный подвиг может уйти прямо из-под их носа. Благородные господа утверждали, что если мельница уже ограблена, то бандитам не будет повода там задерживаться. Услышав о том, что сражение может не состояться, князь разразился праведным гневом, но Романх, подобно упертому быку, стоял на своём. Ветеран был опекуном и защитником князя, он не раз спасал ему жизнь. Посему господин Герхард иногда прислушивался к его словам. В итоге, князь пошел на уступки, но от планов своих не отказался. Дружину было решено разделить на две части. Князь двинулся к мельнице в сопровождении отрядов: мечников, арбалетчиков, гвардейцев, ну, а также нас - светлых братьев. Вторая группа, состоявшая из более легких и подвижных лучников, и двух десятков всадников, должна была собраться под началом Бриссена и Черного Лебедя, а затем выдвинуться на юго-восток. Именно туда, в неисхоженную часть Вороновья, по предположению рыцарей, и должны были направиться бандиты. План казался князю идеальным. Если на мельнице ещё кто-то оставался, то наша тяжелая пехота и арбалетчики запросто бы выбили врагов. Если же бандиты успели уйти, то более быстрые солдаты барона Бриссена и Черного Лебедя должны были догнать их и расправиться с ними. Романха такой план не устроил. Следуя старым военным правилам, ветеран выступал резко против того, чтобы разделять силы. Однако благородные рыцари сумели-таки убедить князя принять их план. Дружина была разбита на две большие группы. В итоге, Романх тяжело переживал последствия утреннего боя. Помимо непосредственного командования гвардейцами, пожилой воин ещё и являлся начальником стражи Вороновья. Следовательно, в обязанности Романха входил и подсчет средств на содержание дружины. Посему, оставив в покое мельника, старый ветеран вооружился пером и чернилами, попытавшись на старом пергаменте подсчитать, во сколько казне Вороновья обойдется восполнение сегодняшних потерь. Как буркнул Романх, усаживаясь на пенек: "нужно прикинуть, почём в злате нам встанет утренний замысел!". По тому, насколько выражение его лица менялось от мрачного до откровенно взбешенного, можно было легко догадаться, что разговор с казначеем Вороновья - Эдом Держи Монета, ветерану предстоит тяжелый. Я был вполне склонен понять Романха, во время учебы в монастыре, я помимо чтения Святых Книг, неплохо освоил и счет. За проявленные способности к математике настоятель повесил на меня ведение домовых и складских книг. Так мне волей-неволей пришлось познать и азы экономии. Посему, подобно Романху, я мысленно прикинул последствия утренней авантюры.

Итак, в своих расчетах старый ветеран принимал традицию деления армии по солдатским отрядам. В разговорах и на бумаге Романх, во всяком случае, всегда пользовался именно такими тактическими единицами. Даже нас - светлых братьев, он упорно именовал отрядом. Хотя ни по экипировке, ни по навыкам мы уж никак не походили на солдат. По той же самой причине Романх ткнул пальцем в меня - видимо, самого рослого, и объявил командиром отряда, или страшим. В частности, это означало, что я каждый Божий день должен был являться к нему с докладом, а также присутствовать на совете командиров дружины. Это было странно, обычно в обязанности светлых братьев входило только простое сопровождение войска, но ветеран был непреклонен. Так или иначе, Романх выделял в дружине Вороновья по два отряда мечников и легкой кавалерии, и по одному отряду лучников, арбалетчиков, гвардейцев, ну, и нас - послушников. В термин "отряд" Романх обычно вкладывал такое понятие, как собрание группы бойцов одного рода войск от четырех до двенадцати человек, из которых он потом выбирал командира или старшего. Почему он не пользовался старым названием - десятка, во главе с десятником, сие было загадкой. Видимо, свежими определениями было легче управлять. Например, выражение: "десятка светлых братьев" смотрелась бы весьма странно, так как нас всего было четверо, а под понятием "отряд" можно было скрыть всё, что душе угодно. Насколько я знал, в своей голове даже господина Герхарда Романх именовал первым отрядом рыцарей, а благородного Бриссена и Черного Лебедя - вторым. Так что, по мнению ветерана, дружина располагала двумя тактическими единицами благородных воинов.

Следуя расчетам Романха, я прикинул, что сегодня дружина не досчиталась двух отрядов - мечников и арбалетчиков. Пятеро из десяти гвардейцев также были мертвы. Оставшийся в живых стрелок явно мог войти лишь в новый отряд, который ещё требовалось сформировать и обучить. На это уйдут время и деньги. Особенно деньги, солдат нужно было вооружить, подогнав под них оружие и доспехи. Для этого потребуется железо. Его можно было приобрести либо на севере - у гномов Северного Всхолмья, либо на юге - в Алиссии. Первое будет дороже, второе - дольше. Алиссия, подобно Вороновью, также ввозила металл. Железо шло из Предгорья - южной провинции Великого Королевства. Поскольку Алиссия и Вороновье тоже являлись его частью, ресурс должен был достаться нам без всяких торговых пошлин и надбавок. В отличие от гномов, которые продали бы нам втридорога, но доставили товар быстрее. Какое бы решение в этом случае ни принял Романх - казначей явно будет недоволен. Эд Держи Монета был редкостным занудой, денно и нощно крутившимся возле своих ненаглядных сундуков. Однако, и его можно было понять. Несмотря на все потери в утренней битве, великий князь вряд ли откажется, даже на время, от своих любимых развлечений - охоты и турниров. А на всё это тоже требовались средства. К тому же, славный Герхард просто обожал песни всех окрестных бардов, особенно те из них, что складывались в его честь. В пылу своей безграничной щедрости господин нередко одаривал рифмоплетов золотом, ненароком вызывая нервный тик у Эда Держи Монеты.

Мои размышления прервал Тимоф.

- Думаешь о вечном? - спросил послушник.

Я повернулся к собрату и кивнул. В чём-то он был прав. Светлый брат присел на колени и предложил:

- Вознесем молитву Светлому Отцу об убитых душах?

Я подавил чуть не соскользнувшее с языка едкое замечание. Определенно Тимоф был прав. Мне следовало раскаяться. Сегодня мы потеряли не золото, а людей, и нам не стоило уподобляться ворчливому Романху. Собрав братьев, мы вознесли заупокойную молитву. Мне оставалось лишь надеяться, что погибшие увидят свет, а не бесконечную тьму, и души их обретут тот покой, которого они заслужили.

"Опять ересь, - подумал я, - послушника не должны одолевать сомнения!".

Да, не должны, но одолевали. Я заметил удивленный взгляд Тимофа. Видимо, послушник заметил мою задумчивость. Я покачал головой. Командир отряда или нет, но Тимоф раньше меня станет монахом. Духовный Совет найдет его более достойным, а всё потому, что он в этот момент думал о погибших душах, а я - о том, кто раньше получит повышение. Паршиво. Интересно, всегда ли моя душа была такой? Я попытался вспомнить свою святую наивность, веру в добро и людей, но почему-то не смог. Если когда-то цинизм и был чужд мне, то это было давно. Интересно, почему я таким стал?

По счастью, работа оторвала меня от недостойных размышлений. Необходимо было похоронить павших. Убитых было слишком много, чтобы доставить их в замок Вороновья и передать родным. Все телеги нашего обоза были забиты скарбом. Ничего не оставалось, как вырыть могилы прямо здесь, у мельницы. Краснохряк пообещал заботиться о погибших, как о собственных детях. Мне, как, впрочем, и всем, хотелось ему верить.

Взяв из ангара мельницы лопаты, мы принялись рыть могилы, по очереди сменяя друг друга. Я загрустил. Никогда мне ещё не приходилось видеть столько трупов. У нас не нашлось даже простыней, не говоря уже о саванах, чтобы завернуть столько умерших. О гробах тоже мечтать не приходилось. Несколько мечников направились к небольшому пролеску, дабы срубить несколько тонких деревьев и сколотить хотя бы кресты. Типичная смерть типичных солдат. В этот момент я, как никогда, осознал, что меня самого вполне может ждать такая участь, когда в следующий раз удача отвернется от дружины. Наверное, мама была права, и мне стоило податься в более мирные места Вороновья. Например, нашему торговцу Хрюну всё ещё требовался писарь. Меня бы он взял, но я не хотел сам. Протирать десятилетиями штаны, переписывая унылые бумажки - не таким я видел своё будущее. Церковь была единственным местом, где простолюдин мог бы добиться положения.

Я снова осекся. Снова в разум пришла ересь. С такими мыслями Духовный Совет оставит меня в ранге светлого брата надолго! И, разумеется, думать об этом тоже было недостойно честного послушника.

Стремясь отвлечься, я усерднее заработал лопатой. Другие братья, а также мечники, стремились не отставать. Видимо, глядя на меня, они думали: "какой искренний и бескорыстный брат, раз вкалывает, как землеройка", я же просто хотел забыться.

Скоро могилы были готовы. Мы принялись укладывать умерших в землю. За этим занятием нас и застукал оторвавшийся от своих подсчетов Романх.

- Вы что тут творите, а!? - рявкнул он, - старшие ко мне!

Я послушно вытянулся по струнке и потопал к Романху. Деррик опередил меня. Перейдя на четкий строевой шаг, он подошел к командиру и бойко отдал приветствие.

- Прибыл, господин командующий! - объявил он.

Я ограничился кислым кивком. Если Деррика и забавляла вся эта военная мишура, то меня ничуть. По счастью, Романх уже давно с этим смирился. Святой Орден Белого Орла мог отозвать нас в любой момент, а ветерану вовсе не улыбалось оставить дружину без целебных молитв. Потому мне, равно как и другим послушникам, позволялось многое, правда, так уж особо мы и не наглели.

- Что тут, вашу мать, происходит? - шепотом, как он сам думал, произнес Романх.

Вообще, седовласый ветеран строго придерживался древнего кодекса, по его неписаной традиции солдатам не полагалось слушать речи командиров любого ранга. Во-первых, меньше знают - лучше спят. А, во-вторых, смотри "во-первых". К несчастью в своих разговорах Романх столь легко переходил от непринужденных матов до откровенных гневных тирад, что порой его слышала вся дружина. Прямо как сейчас, когда все стоявшие рядом мечники и светлые братья вздрогнули от его "шепота".

- Хороним павших, господин командующий! - без особой надобности пояснил Деррик.

Романх уставился на него бешеным взглядом. Пальцы его латных перчаток сильно сжались в кулаках, кое-где корежа металл.

- Это я вижу, - к удивлению спокойно произнес ветеран, - почему в доспехах и при оружии, а!? Вы знаете, почем нынче сталь!? Эти кольчуги и мечи ещё пригодятся Вороновью!

Деррик, несмотря на всю любовь к армейским уставам, не смог скрыть перед командующим своё раздражение. Уставившись на Романха не менее злобным взглядом, мечник произнес:

- Мы отдаем последние почести тем, кто сегодня сложил голову за князя Герхарда и Вороновье. Как и подобает, мы хороним павших героев в доспехах, кои, согласно традиции, должны оберегать воина и после смерти. Так велит нам долг чести! В могилы бойцов мы отправляем и их оружие, дабы, представ перед судом Светлого Владыки, они могли показать его, и добрые ангелы лицезрели бы, что сии клинки бились за правое дело, утонув в крови нелюдей и нечестивцев. Тогда Светлый Владыка, не колеблясь, отправит погибших героев в рай!

Мне захотелось сказать: "Аминь", но я сдержался. Деррика я уважал и любил, чтил и его идеалы, которыми, между прочим, должен был руководствоваться сам, как в поступках, так и в мыслях, особенно в мыслях.

- Идиот! - подвел итог Романх.

Вообще, старый ветеран недолюбливал Деррика. На первый взгляд, это был странно. Мой друг считался самым сильным и рослым бойцом в дружине. В обращении с мечом он также, несмотря на юный возраст, не знал себе равных. Помимо этого, Деррик был одним из самых дисциплинированных бойцов дружины, он редко перебирал с выпивкой, часто занимался боевой подготовкой, не проказничал, не ныл и, более того, умел сплотить вокруг себя других людей. Этим он полюбился князю, и этим он так раздражал Романха. Старый воин видел в Деррике как бы господина Герхарда в миниатюре, и если безрассудство князя гвардеец ещё мог вытерпеть благодаря своей закалке, то лирические настроения Деррика его откровенно раздражали. Однако поделать с этим Романх ничего не мог. Князь души не чаял в Деррике и назначил его ещё и своим оруженосцем, тем самым несказанно осчастливив моего друга. Так что у Романха были связаны руки. Ветеран понимал, что, прикажи он сейчас раздеть павших, и Деррик пойдет жаловаться князю! И нетрудно было догадаться, какое решение примет благородный Герхард. Это и бесило Романха, он ненавидел, когда кто-то прыгал через его голову, и потому не любил Деррика, несмотря на все его положительные качества. Для сравнения, ко мне Романх относился куда лучше. Хотя с неуставным поведением церковников ветерану также было нелегко смириться, но послушники, во всяком случае, редко когда перечили его приказам.

- Мы не мародеры! - стрельнул глазами Деррик.

Романх заскрипел зубами.

- На данный момент я начальник дружины, - заметил ветеран.

Деррик кивнул.

- Никто этого и не отрицает, господин командующий, но наши воины, в том числе и павшие, давали присягу нашему князю, благородному Герхарду Вороновскому. Стало быть, Его Превосходительству и решать, как поступить с умершими.

Шах и мат! Лицо Романха перекосилось. Я решил вмешаться:

- Я думаю, Деррик отчасти прав, господин командующий. Воины достойны того, чтобы быть похороненными с честью. Святая Церковь будет недовольна решением раздеть солдат, умерших в бою с Богопротивниками. Однако, думаю, мы можем забрать их мечи и арбалеты. Как сказано в третьей книге Святого Великомученика Феофана Миролюбского: "Да защитит молитва праведника, а шлем воина. Да покарают еретика слова священника и меч воителя. Молитва и шлем пусть оберегают, а меч и слово пусть несут кару еретикам, законы Светлого Отца предавшим". Искренне считаю, что нам стоит послушаться слов Блаженного Феофана. Пусть доспехи защищают воинов и после смерти, а мечи и арбалеты мы заберем, дабы они продолжали мстить за павших.

Деррик, обдумав сказанное, кивнул.

- Считаю это справедливым! - заявил он.

Романх сплюнул, но в итоге, тоже кивнул. Это было единственное, чего он сейчас мог добиться.

- Возьмите у мельника большую бочку! - объявил он, - сложите в неё оружие.

- Есть, господин командующий! - улыбнулся Деррик.

Романх только махнул рукой и направился в палатку князя.

- Здорово мы его, а? - рассмеялся Деррик, хлопнув меня ладонью по плечу.

Я взглянул на друга. Что-то в нём не ощущалось такой уж дикой грусти по погибшим товарищам. Конечно, нельзя было сказать, что Деррик разыграл перед Романхом спектакль. Нет, такая черта характера, как неискренность, была ему чужда. В отличие от меня.... Тем не менее, мечтательный огонь, горящий в глазах юного меченосца, сходу выдавал его настроение. Да, его печалила судьба павших солдат, этого нельзя было отрицать, но Деррик, подобно господину Герхарду, жил мечтами о подвигах. Неблагородное происхождение закрывало ему дорогу в рыцари, однако, став оруженосцем, он смог хотя бы приблизиться к миру турниров, баллад и славных пиров, и, как знать - может, когда-нибудь, в награду за доблесть, получить титул. В конце концов, разве прадед славного Герхарда тоже не был когда-то простолюдином? При таком отношении к жизни Деррик не мог или не хотел долго пребывать в скорби. Смерть была в его глазах делом обыденным. Думаю, если бы юному мечнику предложили на выбор: пасть на поле боя или умереть в старости, раздираемым болячками, то он бы не сомневался ни секунды. К своим двадцати годам Деррик считал, что знает о жизни всё, посему его не слишком печалила возможность с ней расстаться. Мечник воспринимал это, как часть своего пути. Я не мог одобрить подобный подход, но не мог и не уважать его. В конце концов, в Деррике было что-то, чего не было у меня, и, сказать по правде, где-то я ему завидовал.

Собрав мечи, мы вернулись к работе. Вскоре последняя горсть земли легла на могилы. Я собрал братьев, и мы воспели молитву. Одну на всех, как и подобает воинам. Те, кто нашел смерть на одном поле, и на суд Светлого Владыки должны были пойти вместе. Гвардейцы, доселе стоявшие без дела, присоединились к нам, вместе с мечниками они встали вокруг могил полукругом и склонили головы. Когда молитва закончилась, все собравшиеся произнесли грустное и величественное "Аминь", а затем вернулись к своим делам. Жизнь продолжалась. Вскоре дружине предстояло отправиться в путь. До родового замка Вороновских было полтора дня пути, а князю требовалась помощь настоящих священников. От слабых молитв светлых братьев ещё не срослась ни одна кость.

Ведомый долгом, я направился в палатку князя. Нужно было проследить за тем, чтобы здоровье господина не ухудшилось во время пути, и - снова еретическая мысль - появился повод выпросить у скупердяя Романха ещё один кристалл. На здоровье князя ветеран бы экономить не стал. А заначка у Романха была, в этом я не сомневался.

Кристаллы являлись самой сутью магии. В свое время, проведя много часов в церковной библиотеке, я нашел в глубине пыльных полок немало книг. Многие из них должны были быть сожжены за ересь вместе со своими авторами. Впрочем, книги были очень древние, так что я не исключал, что с их создателями уже давным-давно успела разобраться почтенная инквизиция. Правда, это не объясняло, почему книги оказались в монастырской библиотеке. Так или иначе, но в трудах чернокнижников было написано много того, что прямо противоречило догматам Святых Отцов. Кристаллы отнюдь не являлись исключением. Первое общеизвестное описание маленьких отливающих фиолетовым сиянием камней составил сам Святой Феофан Миролюбский. Великомученик посчитал кристаллы слезами Светлого Владыки, проливаемыми Им во имя искупления грешных душ. Эта точка зрения являлась преобладающей на всей территории Великого Королевства. Однако в других частях Эрмса недобитые инквизицией колдуны строили свои предположения. Согласно исследованиям некого Розенкрифа, подписывающегося как "адепт темных путей", кристаллы чаще всего встречались в болотистой местности. Судя по всему, "адепта темных путей" всю жизнь преследовала инквизиция, так что за время написания своей книги он успел побывать во многих местах и, видимо, знал, о чем говорил. Как утверждал Розенкриф, кристаллы особенно часто попадались в местах произрастания мандрагоры, а также черного лотоса. Следовательно, к слезам Светлого Владыки кристаллы не могли иметь никакого отношения. По мнению колдуна, кристаллы являлись веществом инородным для физического мира, и появлялись они в так называемых "местах силы", то есть в точках соприкосновения материи с более тонким планом. Розенкриф, как и другие чернокнижники, называли этот план Астралом. Согласно утверждениям колдунов, кристаллы либо формировались в результате соприкосновения с Астралом, либо просто исторгались им в наш мир через тонкие участки материи. Разумеется, все подобные мнения являлись несусветной ересью! Согласно догматам Святой Церкви, никакого Астрала не существовало и существовать не могло, так как описанная структура противоречила идее Божественного Замысла. Другими словами, в созданном Светлым Властелином мире были необходимы только: Земля - как место испытания души греховным искушением, Рай - как место жизни тех, кто обрел благо жизнью праведной, и Ад - как место наказания тех, кто отошел от догм морали или скатился в ересь. Всё остальное было просто не нужно, а потому и не существовало! Кто бы из них ни был прав, суть кристаллов от этого не менялась. Они хранили силу, черпая которую, можно было творить молитвы.... Или черную магию. Второе, разумеется, считалось высшим грехом. Правда, отцы Церкви так и не уточнили, почему, используя Святые Слезы, можно поднимать из земли богопротивную нежить.

Романх выдавал нам кристаллы в строго оговоренном количестве. Обычно мы получали по одному раз в три дня. Тимоф периодически пытался убедить старика отдавать нам кристаллы авансом, сразу на месяц. Увы! Романх был непреклонен. Согласно церковному уставу, светлые братья должны были помогать всем страждущим по первому зову, и крестьяне отлично это знали. В результате своими молитвами мы помогали не только приболевшим детям и старикам, но также и горячо любимым курочкам, овцам, козам и всей прочей живности. Плату при этом послушникам брать запрещалось, только добровольные пожертвования. Из них все деньги причитались церкви, а натуральные продукты и одежду можно было оставить себе, но предпочтительней считалось раздать нищим. Так что кристаллы у нас долго не задерживались, и Романху вовсе не улыбалось разбазаривать на них всю казну. Где ветеран, вкупе с казначеем, доставали кристаллы, я не имел ни малейшего представления. По идее, определенным числом кристаллов можно было разжиться в нашем монастыре. Монахи посредством неведомых мне, в силу низкого сана, ритуалов и церемоний могли создавать собственные кристаллы. Насколько я понимал, они просто взывали к Светлому Владыке, прося "поплакать" о грешниках. Еретик Розенкриф по этому поводу, скорее всего, предположил бы, что священнослужители, принося жертвы на алтарях, могут на короткое время разрывать ткань между мирами, получая кристаллы прямиком из Астрала. Как оно там на самом деле было, я не знал. Оба мнения могли быть как одинаково верными, так и одинаково неверными. В любом случае, всё небольшое количество "добываемых" кристаллов монахи оставляли для собственных нужд. Возможно, Романх покупал кристаллы по баснословным ценам у алхимиков Алиссии, или, как я слышал, ими можно было разжиться у гоблинов-контрабандистов, промышляющих в раскинувшихся на восток от Вороновья болотах, носивших общее названье - Гадючьи Топи. В любом случае, где бы Романх на пару с казначеем ни брали кристаллы, они явно не могли позволить, чтобы мы тратили их на больных коз. Тимоф этого, разумеется, понять не мог. В отличие от меня, он был не только снаружи, но и внутри честным послушником, с чистой, как у младенца, душой. Следовательно, он совершенно искренне предполагал, что на всё воля Светлого Владыки, который в минуту нужды всегда одарит своих честных последователей.

Так что кристалл я всё время носил при себе, на случай, если Тимофу вдруг вздумается исцелить первую попавшуюся хромую улитку. Святую силу надлежало экономить. Может, это было и неправильно, но, думаю, поднятые нами после боя солдаты в данном случае мало что имели против моего цинизма. В результате, уже порядком разряженный, но ещё пригодный кристалл сейчас лежал у меня в небольшой поясной сумочке для целебных трав.

Погруженный в свои размышления, я чуть было не прошел мимо палатки князя...

- Англир! - окрикнул меня стерегущий вход гвардеец, - разве тебе не пора проведать господина Герхарда?

- О! Да, - ответил я, почувствовав себя немного глупо.

Развернувшись, я вошел в палатку. Убранство внутри было, конечно, не под стать большущим и мешковатым военным шатрам, в коих ночевала дружина. Однако наш князь, не в пример многим лордам, в походе жил скромно. Он не возил с собой переносных кроватей, роскошных дедушкиных ковров и с две дюжины комплектов сменного белья, не говоря уже о "походных девочках" или цирюльниках. Военный быт господина был почти солдатский, или, скорее, офицерский. В левом углу палатки находился простецкий умывальник и медный таз, справа от него на низенькой табуретке был разложен набор острых бритв, рядом лежал ершистый помазок. Напротив них располагался массивный деревянный сундук князя, вокруг которого хаотичной грудой были разбросаны доспехи. Меч и копье лорда были убраны в переносную деревянную стойку. На подвесном крюке под крышей висела одна-единственная керосиновая лампа, обеспечивающая тусклый свет. В целом палатка повелителя Вороновья больше напоминала жилище рядового командира, нежели шатер одного из крупнейших землевладельцев Великого Королевства.

Благородный Герхард возлежал на шкурах, и в данный момент беседовал с Романхом. Мне показалось, что в этот раз морщин на лице ветерана было как-то особенно много.

- Боюсь, Ваше Превосходительство, - сказал Романх, - нам мало будет увеличить доходы, придется уменьшить и расходы.

Господин Герхард пожал плечами.

- Поговори об этом с Держи Монетой, - отмахнулся он, - боюсь, я мало разбираюсь в этих цифрах.

- Я понимаю, Ваше Превосходительство, - заметил Романх, - но, возможно, в этом году стоит отказаться от поездки на королевский турнир. Не стоит забывать о полученной сегодня ране.

- Ерунда!

- Но, Ваше Превосходительство, вам стоит подумать о благе княжества. Особенно, пока народу Вороновья не будет предъявлен наследник.

- Тем более мне стоит ехать, - улыбнулся благородный Герхард, - на турнире будет много молодых и прекрасных баронесс, пара достойных побед над другими рыцарями - и свадьба не заставит себя ждать. К тому же, есть и долг чести. В этом году я сражу в поединке графа Доркуса, вернув проигранного коня.

Романх тяжело вздохнул. Князь забыл упомянуть, что в позапрошлом году Доркус выиграл у него ещё и доспехи. Правда, боевые навыки господина Герхарда с тех пор выросли.

Подойдя ближе, я отвесил князю поклон.

- Англир! - улыбнулся господин, - проходи, друг. Я так ещё и не нашел время для того, чтобы поблагодарить тебя и твоих братьев за то, что вы оттащили меня с поля боя, когда людоед подло напал из засады.

- Я исполнил свой долг, Ваше Превосходительство! - польщено улыбнулся я.

- У всех есть свой долг, - покачал головой господин Герхард, приподнявшись со своего ложа, - народ Вороновья служит мне. Я служу Великому Королевству, славному монарху - Вильяму Третьему. Король своим мудрым правлением заботится о благе народа. Такова суть. И хоть слуга должен всячески помогать своему господину, не ожидая наград, благородный повелитель всегда выделит наиболее усердных и преданных ему людей.

Князь поднялся с ложа и встал на ноги. Выпрямившись, господин Герхард унял дрожь в ещё не покорном теле и вытянул вперед правую руку.

- Преклони колено, - приказал он.

У меня перехватило дыхание. Подобного я не ожидал. Несмотря на яркие впечатления, воспоминания о собственной роли в утреннем сражении как-то совершенно вылетели у меня из головы. И уж тем более я не мог предположить, что князь сам заговорит о моем участии. Поспешно выполнив приказ, я опустился на одно колено и наклонил голову.

Преисполненным благородства жестом господин Герхард опустил руку мне на плечо:

- Англир по прозвищу Воробей, - торжественно начал он.

Я поразился, князь где-то узнал мою деревенскую кличку и даже запомнил! Конечно, особой тайны в этом никогда не было, просто так меня уже давно никто не называл. Наверное, с тех самых пор, как я принял послушание.

- Я хочу поблагодарить тебя, - продолжил князь, - а также твоих братьев и обучивших вас монахов, равно как и всю Святую Церковь, за оказанную мне помощь в Битве при мельнице. Примите от меня мою сердечную благодарность и почетные знаки!

Князь повернулся к Романху.

- Приказываю тебе, начальник моей стражи, наградить воинов, как оно того подобает. Пусть всем светлым братьям отольют по золотой медали в память о сегодняшнем дне!

Я ожидал, что, услышав слово "золото", Романх разразится благим матом, однако, к моему удивлению, ветеран удовлетворенно кивнул и вроде как действительно выразил своё одобрение.

- Будет сделано! - объявил он.

- Клянусь век служить князю и Вороновью! - произнес я.

- Прекрасно, дружок, - лорд Герхард похлопал меня по плечу, - а теперь, будь добр, займись моими болячками!

Я с готовностью исполнил приказание. Князь определенно поправлялся. После того, как наши молитвы подняли господина с поля боя и он бросился на врагов, повелитель успел получить ещё с полдюжины ран и ушибов до того, как нелюди были разбиты. К счастью, ничего серьезного. Тем не менее, господин Герхард потерял много крови, а посему несколько обессилел. Плюс сломанная рука, на которую мы наложили шину, тоже давала о себе знать. Направив свою мысль в кристалл, я зачерпнул немного силы и вложил её в свою молитву.

- Благодарю, - произнес князь.

Посмотрев на господина, я убедился, что лицо его стало чуть менее бледным. Что же, процесс выздоровления шёл. Пусть медленно, зато неуклонно.

- Вашему Превосходительству будет лучше поспать, - заметил я.

- Хм.... Думаю, ты прав, - произнес лорд Герхард, - но, возможно, нам предстоит скоро выдвигаться?

- Время есть, Ваше Превосходительство! - встрял Романх, - нам всё равно придется дождаться отряда вашего двоюродного брата, барона Бриссена.

Герхард задумчиво кивнул.

- Разбудите меня, как только они вернутся! - приказал он.

- Обещаю, - кивнул Романх, - думаю, они будут счастливы узнать о подвигах Вашего Превосходительства в сегодняшней стычке.

Князь нахмурился, видимо, ему не понравилось то, что ветеран назвал утреннюю сечу "стычкой". Впрочем, насколько я знал, Романху на своём веку пришлось принять участие в действительно крупных битвах, и, наверное, он имел право так говорить. Пожав плечами, лорд Герхрад улегся на мягкие шкуры и накрылся одеялом.

- Пойдем, - кивнул мне Романх.

Я направился вслед за ветераном. Выйдя на улицу, Романх свернул в сторону обоза, дав мне знак следовать за ним. На больших телегах, в коих перевозились шатры, провиант, мыло, вещи князя, а также нехитрый скарб дружины, хранился и большой обитый железом сундук, принадлежавший Романху. Вытащив из своей латной перчатки ключ, ветеран принялся возиться с тяжелым замком. Очевидно, механизм довольно давно не знал смазки. Несмотря на недюжинную силу командира, ключ с трудом проворачивался. Наконец где- то через полминуты замок сдался. И Романх, открыв сундук, принялся копаться в пыльных тесно набитых мешках. Вскоре он нашел, что искал.

- На вот! - объявил ветеран, - одну возьмешь себе, остальные раздай братьям.

С этими словами Романх отсыпал в мою ладонь несколько маленьких серебряных медалей, или, скорее, значков. На каждом из них был выбит волнообразный знак Водолея - покровителя лекарей и друидов.

- Спасибо, - поблагодарил я, - но, кажется, князь немного другое имел в виду.

Романх прыснул.

- Ну и что?! - удивился он, - то благородные речи, а то жизнь! Между ними небо и земля!

Я кивнул. Вполне возможно, лорд и не обратит внимания на такую награду. Князь любил отдавать преисполненные добродетелью приказы, но ему не слишком нравилось следить за их исполнением. Романх из года в год пытался привить благородному Герхарду чувство большей ответственности, но князь, боюсь, не слишком понимал, о чём идет речь. С его точки зрения, он уделял достаточно времени государственным делам. Лорд отводил им ровно десять минут в день, как для того, чтобы подписать все бумаги, предоставляемые ему Романхом и Держи Монетой. В детали благородный Герхард вникать не любил. Он княжил, а не управлял! Для этого у него были Романх и Эд, а также церемониймейстер. Впрочем, жаловаться было грех. Все понимали, что князь у нас золото. Поданным он позволял жить в своё удовольствие, весь урожай не забирал, а довольствовался пусть и высоким, но оброком. Никого не гонял. Если мужикам иной раз морды и бил, да девок молодых портил, так это только спьяну. Правом первой брачной ночи, согласно которому землевладелец мог "благословить" свадьбу простолюдинов, взяв на пару часов в свои комнаты девственную невесту, лорд ни разу не пользовался. Зато, если на владения крестьян покушались разбойники, дикие звери или иные твари, князь был первым, кто на коне с копьем наперевес мчался выручать подданных. И грешно было ожидать от благородного правителя больше. Так что мне оставалось только согласиться с Романхом. Послушнику светлых братьев было явно не с руки подавать жалобы, к тому же Романх мне бы этого никогда не простил.

- Ну, хорошо, - сказал я, приколов медаль к своей голубовато-белой робе.

- Не там, увалень, - улыбнулся Романх, - чуть выше сердца. Носи с гордостью! Заслужил. Подобные медали выдавали отличившимся целителям во время похода на южных варваров. И поверь, сегодняшняя потасовка не чета тому, что мне пришлось пережить тогда - пятнадцать лет назад. Варвары были сильны, храбры и безжалостны. И медали эти получали те, кто спас за день не менее двух десятков жизней, и, заметь, никто не жаловался на то, что они не из золота. Вас, нынешнюю молодежь, разве что мифрил устроит.

- Да это я так, вдруг князь заметит.

- Ну, что? - пожал плечами Романх, - если заметит, в чем я лично сомневаюсь, набалакаешь что-нибудь из вашего Феофана Миролюбского. Он же говорил вроде, что серебро дороже золота.

- Говорил, - подтвердил я, - но Святой Феофан сказал это, когда Великий Первосвященник поинтересовался, почему вместо подаренной им Миролюбскому золотой чаши у того на алтаре стоит серебряная.

- Вот-вот, - улыбнулся Романх, - а куда, интересно знать, он дел золотую?

- Великомученик Феофан продал её, раздав деньги молодым и несчастным вдовам.

- Молодец какой. Недаром, что Святой. Вот считай, что сегодня ты поступил точно так же. Из золота, выделенного на твои медали, мы закупим у гномов больше железа! Ты же должен ненавидеть дьявольский желтый металл?

Я издал наигранный тяжелый вздох.

- Презираю всей душой.

- Вот и прекрасно, и потом....

Романх не успел договорить. Нашу беседу прервал один из гвардейцев.

- Господин командующий, разрешите обратиться?

- Что там, Нурвок?

- К нам приближается отряд!

- Наконец-то, я уж заждался. Надеюсь, эти чудо-вояки - Бриссен и Черный Лебедь, не успели влипнуть в какие-нибудь очередные неприятности?

- Осмелюсь сообщить, господин командующий, это не они. В незнакомом отряде есть карета.

Романх удивленно моргнул и повернулся в указанном гвардейцем направлении. Действительно, с запада к нам приближался экипаж, который сопровождал эскорт из четырех всадников. Судя по отнюдь не декоративной броне и манере держаться - это были вполне опытные воины, а не ряженые мальчишки, привыкшие только маршировать на парадах. Сама же карета выглядела красочно. На её крыше были вырезаны деревянные фигурки в виде аккуратных ангелочков и голубей. Очевидно, это был экипаж знатной дамы. Государственные сановники редко передвигались в таких изящных каретах, вдобавок управляемые разодетыми в розовые кафтаны кучерами. К сожалению, мы не смогли разглядеть гербов.

- Хм... Неужели одна из пассий нашего князя решилась-таки посетить Вороновье? - удивился Романх. - Осмелюсь сказать, господин командующий, что подобный визит дамы к холостому дворянину, без сопровождения родственника-мужчины, противоречит этикету. Он не скромен, - заметил гвардеец.

- Если только дама не пришла просить у лорда защиты, - встрял я.

Романх застонал.

- Будем надеяться, что это не какая-нибудь глупая курица, лишенная братом наследства! Только маленькой дворянской войны нам тут сейчас не хватало! Англир, дуй за князем! Через десять минут они будут здесь! Нурвок, проследи, чтобы этот засранец, Деррик, отправился куда подальше. Только его дурацких реплик нам сейчас не хватало. Достаточно будет и слов ... хм ... более благородных особ.

Гвардеец нахмурился.

- А как я могу отправить куда подальше командира Деррика? - удивился он.

Но Романх его уже не слушал, ветеран направился навстречу карете. Радуясь, что на мою долю выпал более осмысленный приказ, я побежал в палатку к князю. Разбудил я его быстро, но выйти наружу мы смогли далеко не сразу. Кто бы мог знать, что благородному рыцарю перед встречей с дамой нужно совершить столько важных подготовительных действий! На одно только приведение в порядок волос лорда у нас ушло десять минут. Мне пришлось даже сбегать за тазиком с водой, к несчастью, холодной. Нагревать её было некогда. К счастью, благородный Герхард стойко перенес эту трудность, как то и подобает истинному рыцарю.

Наконец спустя полчаса князь, в надраенных моей рукой (из-за отсутствия где-то Деррика) доспехах, вышел из палатки. Все к тому времени уже порядком заждались. К моему удивлению, гостья не поспешила покинуть свою карету. Черт его знает, возможно, это было как-то связано с дворянским этикетом. Вместо дамы нас поприветствовал отличавшийся пышными усами командир эскорта. Это был уже немолодой, но ещё крепкий воин. По выражению лица и обилию морщин он сильно напоминал Романха. Видимо, это были люди одного склада. Воин носил длинную, покрытую стальными пластинами кольчугу. Его голову защищал шлем старинного образца конусообразной формы. Плечи и спину всадника покрывал длинный коричневый плащ. На груди был приколот значок в виде взмахнувшего крыльями грифона - символ королевского дома. Личных гербов на незнакомце видно не было, следовательно, это был простолюдин, пробившийся за какие- то заслуги в ряды офицеров королевской армии. Выглядел он внушительно.

Уголком взгляда я заметил Деррика, тот во все глаза рассматривал воина. На лице друга были написаны одновременно и восхищение, и какая-то добрая зависть. Готов спорить, больше всего ему сейчас хотелось поговорить с гостем, дабы узнать, за какие именно подвиги можно достичь таких высот. Я покачал головой, возможно, Деррику с его пылким воображением было вредно лицезреть подобных людей, не говоря уже о том, чтобы с ними знакомиться. Чего даст, убежит из дружины, прибившись к первой попавшейся шайке авантюристов! Увы, поделать уже было ничего нельзя. Гвардеец явно не сумел исполнить приказ Романха.

- С кем имею честь? - поинтересовался лорд.

Начальник эскорта спешился и отвесил учтивый, хоть и несколько неуклюжий поклон. Воин явно получил свое звание не за безупречное исполнение правил этикета.

- Приветствую тебя, светлый князь Герхард Вороножский! - произнес он.

Я еле-еле подавил в себе смешок. Романх едва заметно улыбнулся. Определенно и не из-за учтивых речей и знание современной истории незнакомый офицер добился своего положения. Лорд Герхард, понятное дело, нахмурился. Вороножскими их род не величали вот уже лет двадцать, но в памяти уже немолодого офицера явно не откладывались последние изменения географических названий.

- Я - Бран, сын Дилана из Мутноводья, имею честь быть начальником охраны достопочтимой принцессы Люции, почтивший сегодня своим визитом ваше княжество! - проговорил воин.

Фраза была построена несколько коряво. Даже я понимал, что вместо "ваше княжество" по этикету следовало произнести: "владения Вашего Превосходительства", да и принцессы никогда не носили титул "достопочтимые", их именовали "Ваше Высочество". К тому же свою речь офицер произнес как-то заторможенно, похоже, что он долго перед встречей заучивал все необходимые слова, но в итоге вспомнил их с трудом.

Князь попытался воспринять сообщение, как должное, хотя ему было удивительно, что особа королевской крови не выслала впереди своего эскорта наученного герольда. И если уж на то пошло, было удивительно само присутствие здесь члена королевской семьи. Более отдаленной окраины, чем Вороновье, во всем Великом Королевстве было не найти! По лицу лорда медленно расползлось выражение безграничного недоумения, что у говорить о нас - честных поданных. Деррик уставился на карету, широко раскрыв глаза. У Романха вообще отвисла челюсть. Немая сцена продолжалась с полминуты, наконец, князь взял себя в руки.

- Я безгранично счастлив приветствовать в своих владениях принцессу Люцию, - произнес господин, - не угодно ли Её Высочеству выйти из своей кареты, дабы я мог лично выразить своё почтение?

Офицер замялся.

- На самом деле, - сказал он, - принцесса, видимо, несколько устала с дороги. Нам пришлось ехать быстро.

По голосу воина можно было догадаться, что тот явно о чём-то недоговаривает, но князь принял объяснение.

- Да, я вижу, - произнес он, - дорога ваша прошла быстро. Лошади устали, и я заранее скорблю о муках, перенесенных принцессой. Мы немедленно выдвинемся в мой замок. Там к услугам Её Высочества будут предоставлены мои лучшие покои и все удобства. Надеюсь, что Вы, господин Бран, расскажете по пути, чем вызвано столь скоротечное путешествие. Скажу честно, меня удивляет, что принцессу сопровождает столь малое число людей.

Воин отрицательно замотал головой.

- Боюсь, у нас мало времени, - произнес он, - согласно королевскому приказу нам надлежит передать принцессу в руки Вашего Превосходительства и немедленно вернуться в столицу.

В этот раз челюсть отвисла уже у самого князя. Ещё бы, особа королевской крови вручалась ему в руки без всякой охраны или эскорта! Это противоречило не только всем традициям двора, но и обыкновенной осторожности. Чтобы решиться на подобный шаг, королю потребовались бы действительно важные причины.

- Что случилось? - спросил князь, забыв про всякий официоз.

- Тучи сгущаются над Великим Королевством! - ответил Бран, - славный король Вильям Третий, а также королева-мать, достопочтимая Маргарет, просят Вас, князь Герхард, защитить юную принцессу. Король велел передать, что не сомневается в присяге столь благородного лорда, как Вы.

По привычке князь положил руку на рукоять меча и гордо выпрямил голову.

- Клянусь честью, - отозвался он, - что даже смерть не заставит меня предать короля и королеву-мать. До последнего своего вздоха я буду защищать принцессу! И никакая пытка не побудит меня отказаться от долга!

Бран кивнул.

- Другова король и не ожидал. Посему и велел нам сопроводить принцессу сюда в безопасное место.

Романх громко хмыкнул. Князь моментально прожег его преисполненным гнева взглядом, но понять ветерана было можно. Вороновье никогда не считалось безопасным местом.

- Что же произошло в столице, раз Её Высочество была вынуждена терпеть муки долгого пути, направляясь в мои владения? Неужели перевелись в Великом Королевстве славные рыцари, способные защитить прекрасную Люцию? - спросил князь.

Бран грустно покачал головой.

- Вижу, новости доходят до Вороножья не слишком быстро, - заметил он.

- Так расскажите мне! - потребовал князь, уже не обращая никакого внимания на неправильное название своих владений.

- Война, - просто ответил воин, - южные варвары захватили Предгорье!

Все присутствующие ахнули. Весть прозвучала, как удар молнии. Сообщение было столь неожиданным и невероятным, что воины замерли.

- Не может быть! - ошарашено произнес Романх, до этого, согласно уставу, хранивший молчание.

- Но как такое могло произойти? - спросил князь.

Бран грустно наклонил голову.

- Нас застигли врасплох, - сказал он, - вот уже десятилетиями от набегов южан нас защищала крепость Клыка.

Романх кивнул.

- Я сам служил там, - произнес ветеран, - немало варварских орд полегло у этой твердыни. Как враги могли пройти в Предгорье, минуя крепость? Я никогда не поверю, что твердыню Клыка может взять неорганизованная орда.

Бран грустно улыбнулся.

- Боюсь, неорганизованная орда канула в лету, - сказал он, - во славу Высшего Отца, крепость Клыка стоит, и на её шпиле реет наш флаг. К несчастью, сейчас твердыня потеряла своё значение. В среде варваров нашелся вождь, сумевший обмануть нас.

- Как? - удивился князь.

- Вражья орда пришла по воде! - объявил Бран, - безграничная вера в то, что варвары и дальше будут разбиваться лбом о крепость Клыка, подвела нас. Мы не знаем точно, но, по всей видимости, хаотичные племена южан не так давно были объединены под стальной рукой верховного вождя, и тот двинул свою орду через воды.

- Озеро Слез? - удивленно спросил Романх.

Бран кивнул.

- Три недели назад десятки варварских лодок и плотов пристали к северному берегу Озера Слез. Не теряя времени, они двинулись на Предгорье. Крепость Клыка осталась в стороне. Местная стража оказалась не готова. Провинция захвачена. Великое Королевство потеряло контроль над железными рудниками. Сейчас варвары активно выплавляют сталь для своих орд.

Романх со свистом втянул в себя воздух.

- Кто бы мог подумать! - ошарашено сказал он, - варвары прошли сквозь воды!

- Боюсь, это не это самое худшее, - продолжил воин, - королевство слишком поздно осознало угрозу. Беженцы из Предгорья сообщили об огромной армии, но наследный принц Фредд, командовавший южными гарнизонами, не поверил в это, полагая, что наивные простолюдины всё преувеличивают. Его офицеры также посчитали, что речь идет только об одном очень дерзком племени. Не став собирать большое войско, принц двинулся в Предгорье с небольшим отрядом рыцарей...

- И? - спросил князь.

- Принц погиб! - объявил Бран, - держава лишилась наследника.

- Воистину черные дни настали! - прошептал лорд Герхард.

Бран кивнул.

- Но и это ещё не всё, - продолжил воин, - место наследника занял принц Марсий, но его положение при дворе несколько...

Бран замялся.

- Несколько непрочно, - заметил он, - многие дворяне открыто осмеливаются говорить, что Марсию не место на троне.

- Подлецы! - произнес князь.

Бран как-то неопределенно покачал головой.

- Вдобавок к проблемам на юге, - продолжил рассказ офицер, - Великое Королевство теряет контроль в северных провинциях. Год или два назад в тех местах возникла секта под названием "Черный Орден". Поначалу никто не доставлял особого беспокойства, обычные еретики. Священники делали свою работу. Жгли их на кострах. Но к всеобщему удивлению, "Черный Орден" только набирает силу. Есть основания считать, что некоторые инквизиторы, вместо того, чтобы сжигать чернокнижников, сами пали жертвой их идей.

- Это ложь! - крикнул Тимоф.

Князь вспыхнул, обернувшись, он буквально сжег послушника взглядом! Тимоф поспешно зажал рукой рот. Я похлопал собрата по плечу.

- Так или иначе, - заметил Бран, - но ересь распространяется. Многие считают, что северные провинции на грани открытого восстания, и, по слухам, у них есть влиятельные покровители в столице.

Бран замялся, но потом, видимо, всё-таки решился сказать.

- Есть слухи, - произнес он, - что северяне планируют свергнуть короля и возложить корону на голову принцессы Люции. Эти идеи находят понимание в глазах черни. Да и многие дворяне, особенно богатые и холостые, действительно считают, что принцесса имеет более высокую заявку на трон, чем её старший брат. Столица гудит, словно вулкан! Сторонники Марсия дерутся с последователями Люции. Разобщающая скверна проникла и в армию. В этот тяжелый момент король вынужден направить армию в поход. Повсюду собираются войска. Шахты Предгорья необходимо вернуть, и как можно скорее!

Я тяжело вздохнул. Наконец-то стало ясно, почему принцесса путешествует при столь незначительном эскорте. Её отбытие из столицы явно прошло под покровом тайны и в большой спешке. Всё делалось по принципу - чем меньше народу увидит, тем лучше. Совершенно ясно, что принцессу просто хотели убрать куда подальше. Преданный присяге князь Герхард и его отдаленные владения подходили для ссылки как нельзя лучше.

В этот момент в моей голове промелькнули мысли, которых я сам испугался. У меня появилось подозрение, что, возможно, нашему князю преподнесли принцессу на блюдечке отнюдь не просто так. За господином Герхардом по всему королевству ходила репутация благородного героя. Эдакий эпический увалень, ничуть не интересующийся политикой. С другой стороны, благородный лорд был известен и как пылкий дамский угодник. И чисто теоретически, если бы честь принцессы вдруг пострадала, из славного Герхарда можно было сделать просто отличного, а главное, не амбициозного мужа. Наш князь никогда бы не попытался скинуть с престола Марсия, не говоря уже о короле Вильяме Третьем. А тогда сторонники Люции оказались бы не у дел.

Однако князь мыслил в другом направлении. На слово "поход" благородный господин откликнулся, как кот на сметану.

- А когда армия выступает? - спросил лорд.

Бран неопределенно пожал плечами:

- Я надеюсь, что, если мы с товарищами помчимся что есть силы, то успеем присоединиться к войскам.

Князь нахмурился.

- Я тоже буду рад послужить Его Величеству в предстоящей компании, - произнес он, - если нужно, то мой отряд выдвинется прямо сейчас! Вместе с вами!

Романх аж задохнулся от такого заявления.

- Ваше Превосходительство, - произнес он, - мы не готовы к походу. В обозе не хватит провизии даже на три дня пути. К тому же дружина устала и понесла потери. И это не говоря уже о том, что мы просто не можем оставить Вороновье без защиты. Подданные нуждаются в своем князе!

- Ерунда! - сказал господин Герхард, - я могу отправиться и без дружины. Всё, что мне нужно - это добрый конь и оружие.

- А как же оруженосец? - подал голос Деррик.

- О! Верно. Добрый конь, оружие, доспехи, славный оруженосец, ну, и провизии на дорогу. Дружиной в моё отсутствие будет командовать Романх! Мой же долг принять участие в походе, так я послужу всему королевству, а, значит, и Вороновью!

Бран побледнел.

- Боюсь, Его Величество - король Вильям, желает, чтобы Вы присмотрели за принцессой!

Князь схватился за голову.

- Ах, черт, принцесса! - вспомнил он.

Бран сунул руку в походную сумку, извлек оттуда небольшую шкатулку и протянул князю.

- Король Вильям передает вам перстень со своей руки! - объявил он, - Его Величество не успел написать вам послание, так как все его время занято подготовкой к предстоящему походу. Он приказал мне передать Вам свою волю.

Бран торжественно выпрямился.

- Благородный князь, - обратился он, - король Вильям даже не приказывает, он просит Вас позаботиться о его дочери. Его Величество желает, чтобы юная принцесса оставалась в Вороножье, под Вашим неусыпным надзором до тех пор, пока положение в столице не придет в норму.

Князь промолчал. На его лице отразилось выражение внутренней борьбы. Два чувства - долг и любовь к подвигам - вошли в противоречие, борясь за душу господина. Для славного Герхарда, очевидно, это было внове. Всю свою жизнь он привык потакать и тому, и другому.

- Его Превосходительство уже изволили дать обет! - поднажал Романх, - его слово нерушимо, и тому мы все свидетели.

Фраза Романха была адресована Брану, но предназначалось именно лорду Герхарду. Поколебавшись ещё с минуту, князь сдался:

- Хорошо, - произнес он, - денно и нощно я буду находиться в Вороновье, заботясь о прекрасной Люции.

Бран улыбнулся, натянув поводья, он резко развернул коня.

- Желаю удачи, - сообщил он, - она Вам понадобится!

Всадники пустили лошадей в галоп и понеслись на юг в сторону Алиссии. Кучера, одетые в розовое, тоскливо поглядел им вслед. Неужто тоже так хотели на войну?!

Князь Герхард тяжело вздохнул и направился к карете. К его удивлению, ни одна занавеска на окне не шелохнулась. Может, благородная принцесса не слышала, сидя внутри, произошедшего разговора? Я понятия не имел, насколько хорошо звук проникает через стенки кареты. Однако, даже если принцесса и не слышала беседы князя с начальником её эскорта, почему она тогда не поинтересовалась, зачем остановился её экипаж? Это было странно.

Князя нисколько не смущали подобные мелочи. Подойдя к двери кареты, он изящно опустился на одно колено и произнес:

- Ваше Высочество, я - князь Герхард Вороновский, счастлив приветствовать Вас в своих краях.

Из кареты не донеслось ни звука. Князь, немного удивившись, продолжил:

- Не желаете ли Вы выйти, о благородная принцесса? Я и мои подданные будем необычайно рады лицезреть ваш прекрасный облик!

Князь тряхнул волосами и выдал свою самую лучшую улыбку, обнажив ряд ровных белых зубов.

- Мой меч у ваших ног! - объявил он.

Надо сказать, князь, если и не обладал самыми безукоризненными манерами, то определенно умел себя подать. Из-за его густых белых волос, волевого подбородка и блистательной улыбки успели пасть множество знатных дам. Как, кстати, и их братьев или мужей, осмелившихся вызвать лорда на смертельный поединок из-за поруганной семейной чести.

- Пошел вон, козел! - донесся из кареты высокий женский голос.

Мы ахнули. Благородный князь сел на землю. Вот прямо так, взял и опустился на траву в том месте, где стоял. Очевидно, с таким обращением господин ещё не сталкивался.

- Но ..., - начал было он.

- Прочь!

- Хм... Видимо, принцесса устала с дороги, - прошептал Романх, - может, заснула, и сейчас не узнала Вас, князь.

Объяснение было так себе, но господина Герхарда слова ветерана убедили. Поднявшись, князь подошел к карете.

- Позвольте мне открыть дверь и засвидетельствовать своё почтение! - проговорил лорд, - буду счастлив показать Вам свои владения.

Не дожидаясь разрешения, князь потянулся к дверной ручке. Наряженные в розовое слуги отчаянно замахали руками, видимо, пытаясь привлечь внимание князя. Я заметил, что они просто дрожат от страха. Однако господин Герхард не заметил или сделал вид, что не заметил слуг принцессы. Дернув ручку, князь открыл дверь кареты. И тут передо мной предстало самое прекрасное создание из тех, что я когда-либо видел! Её густые волосы были черны, как ночь. Длинные, почти до бедер, они ласково обвивали безупречную тонкую фигуру. Восхитительные реснички озорно прикрывали её большие, ослепительно прекрасные глаза. Казалось, в них живет само море, настолько они отливали яркой, блестящей синевой. Кожа её была бархатисто-белой. Личико являло собой образец совершенной формы. На нём не было ни одной лишней черты. Мягкие розовые губки манили, как будто призывая нырнуть в них с головой, отдаться их обладательнице навечно, и молить... Молить о ниспосланном счастье. Любоваться этой удивительной тонкой талией. Лицезреть через глубокий вырез платья её большую прекрасную грудь, идеальной округлой формы. Подол роскошного черного платья полностью закрывал ноги красавицы, но я не сомневался, что они длинные и стройные. А как же иначе?! Ведь такая красота просто не могла иметь недостатков. Ни снаружи, ни внутри. И почему её голос сначала показался мне высоким? Нет-нет, он мог быть только ангельским! Как и она сама! Дева! Богиня! Прекрасное видение, сошедшее с небес, дабы вселить надежду в нас, несчастных грешников.

На миг все: и молодые воины, и старые ветераны, и светлые братья, коим сейчас больше следовало читать молитву об не искушении, и даже князь, замерли в ожидании. Как будто мы боялись спугнуть, подобно летней бабочке, это волшебную, неописуемую красоту.

Все были сражены! Особенно князь, особенно, когда ему в лоб прилетела скамеечка для ног!

- Я же сказала - ВОН! - крикнула принцесса, - оставьте меня в покое!

Благородный Герхард упал, сраженный дикой красотой и скамейкой. Не теряя времени, я поспешил к князю. Ему срочно требовалась помощь целителя, а главное, мне представилась возможность подойти и взглянуть на богиню поближе!

Глава III "Принцесса"

- Какая женщина! - в сотый раз произнес князь Герхард.

Я снял со лба господина холодную повязку и проверил шишку. Полный порядок. После молитвы и промоченной холодной водой тряпки опухоль почти спала, осталось только небольшое красное пятнышко. Да и на него уже можно было не обращать внимания. Лицо доблестного Герхарда снова олицетворяло собой идеал рыцарской красоты, а маленькие синяки, как известно, только украшают благородных воинов.

- Какая женщина! Какая небесная красота! - в сто первый раз произнес князь.

Мой духовный наставник предположил бы, что у лорда горячка. Однако я отлично понимал господина. Каждый раз, когда мои веки оказывались закрыты, на внутреннем взоре снова появлялась она! Её волосы, её глаза, её грудь! В этот момент мне, как никогда, было радостно осознавать, что я ещё не стал монахом, а стало быть, и не принял обет безбрачья. Конечно, головой я прекрасно понимал, что эта красота была для меня недостижимой. Где я - дурак простолюдин, а где принцесса? Но идеал на то и был идеалом, его не получали, им восхищались. И я восхищался.

- Деррик!? - позвал князь.

- Здесь, мой лорд! - ответил юный мечник.

- Как там мои доспехи? Начищены?

- Блестят, как солнце! - заверил оруженосец.

Князь приподнялся с ложа и оглядел свой панцирь.

- Нет, Деррик, давай-ка ещё раз! - приказал он, - в следующий раз я должен предстать перед принцессой во всей красе.

Юный мечник недовольно вздохнул, однако принялся выполнять волю лорда. Вооружившись тряпкой, присыпанной какой-то странной крошкой, оруженосец заново принялся драить доспехи. Романх хмыкнул.

- Кажется, сейчас Её Высочество не в том настроении, чтобы беседа Вашего Превосходительства прошла радужно, - заметил он.

- Да уж, - кивнул господин Герхард, - никогда с таким не сталкивался. Обычно дамы более приветливы со мной.

Скромность была неотъемлемой чертой нашего князя.

- Тем не менее, клянусь, что сражусь с самым свирепым драконом, лишь бы сиятельная Люция посмотрела на меня более благосклонно, - продолжил лорд.

Едва заметно покачав головой, я взглянул на князя. Господин определенно влюбился по уши. Про предстоящий военный поход королевской армии против варваров князь, по- видимому, уже благополучно забыл. Его разум захватило высокое чувство, и как раз оно-то и не давало благородному Герхарду мыслить логично. Поразмыслив, я решил подтолкнуть господина в нужном направлении. Проклятье, но для счастья мне бы вполне хватило и того, что Люция просто находится рядом. Дабы просто иметь возможность время от времени видеть её и дышать с ней одним воздухом. Пусть даже она и станет пассией князя.

- Осмелюсь сказать, Ваше Превосходительство, - осторожно начал я, - сейчас благородная принцесса нуждается не в подвиге, а в понимании и соучастии её трудностям со стороны Вашего Превосходительства.

Князь удивленно посмотрел на меня. Совершенно очевидно, что он ничего не понял.

- Что ты пытаешься сказать, Англир? - спросил он.

- Хм... Я всего лишь послушник, - произнес я, - и, возможно, не прав в своих догадках...

- Брось! - отрезал благородный Герхард, - оставим этикет для церемоний, я всегда готов выслушать мудрый совет!

Романх фыркнул. Князь удивленно посмотрел на него, и ветеран поспешно вернул своему лицу каменное, безучастное выражение.

- Её Высочество принцесса Люция, - продолжил я, - совсем недавно перенесла смерть брата.

Князь хлопнул сам себя по лбу, непроизвольно засадив по опухоли. Скривившись, благородный Герхард произнес:

- А ведь верно! В своём приветствии я не выразил сочувствия по поводу её утраты! Вот она и обиделась. Молодец, что указал мне на это, Англир. Прошу, продолжай, какие у тебя ещё есть мысли!?

Я поежился, почувствовав себя неуютно. Конечно, всем было известно, что наш князь не отличается большой фамильярностью, если речь, конечно, не шла о лирических балладах и королевских турнирах; но я, по сути, в первый раз в жизни обратил на себя столь пристальное его внимание. Более того, лорд ждал моего совета!

- Ну, есть у тебя ещё что, Англир? - нетерпеливо переспросил князь.

Я поспешно взял себя в руки. Сейчас было не время для польщенной стеснительности.

- Мне кажется, что принцесса Люция опечалена не только смертью брата, - продолжил я.

- Чем же ещё?

- Вспомните, что говорил офицер Бран. После смерти наследника - принца Фредда, трон королевства погряз в заговорах. Положение принца Марсия при дворе довольно ..., - я задумался, пытаясь правильно подобрать слова, - довольно небезопасное. Боюсь, многие дворяне рассматривают принцессу Люцию, как более законную кандидатку на престол. Возможно, Её Высочество оказались в центре каких-либо интриг, и это её угнетает.

- А что не так с принцем Марсием? - спросил Деррик, на миг оторвавшись от чистки доспехов.

Я улыбнулся. Чтение никогда не было страстью моего друга, и исторические хроники отнюдь не стали здесь радостным исключением. Но вот что Деррик определенно любил, так это разные истории.

- Принц Марсий - незаконнорожденный, - ответил я.

- Бастард?! - ахнул Деррик.

- Будучи в монастыре, я прочёл манускрипты, посвященные новейшей истории, - продолжил я, - дело в том, что у славного короля Вильяма одно время была ссора со своей женой. Причиной ссоры стала любовь на стороне...

Я замялся. Всё же следовало подумать о сане. Светлому брату не полагалось вести разговоры на подобные темы. Однако моим рассказом уже заинтересовался сам князь.

- Королева покрыла себя позором? - удивленно спросил благородный Герхард.

- Нет, - ответил я, - боюсь, что это Его Величество сам неосторожно приблизил к себе одну из служанок.

- Ну, это не грех! - отмахнулся князь, - умная жена никогда бы не обратила внимания на столь невинную шалость супруга.

Я покачал головой. В этом было всё дворянство. Измена жене всегда считалась невинной шалостью, а вот за неверность супругу было обезглавлено или пострижено в монахини множество знатных дам.

- Боюсь, королева в тот период не смогла смириться с шалостями! - продолжил я, - она отравила служанку, и разгневанный король Вильям заточил Её Высочество в башню. Однако та самая девушка, с которой в это время развлекался король, незадолго до своей смерти успела родить сына, его назвали Марсием.

- Значит, Марсий - бастард, сын простолюдинки, - хмыкнул князь, - странно, когда я был при дворе, принца всегда представляли, как законнорожденного.

- Это, видимо, связано с тем, - заметил я, - что король с королевой вскоре примирились. В царственной семье воцарились любовь и согласие. Королева раскаялась в своих грехах, и, чтобы загладить свою вину, взяла юного Марсия на воспитание, приняв, как своего собственного сына. По обоюдному согласию супругов принц был объявлен законным ребенком монарха Вильяма.

- А Люция? - спросил князь.

- Принцесса, видимо, стала логичным итогом примирения царственной семьи, - заметил я, - она появилась на свет спустя год после рождения Марсия. Люция - чистокровная принцесса. Законность её происхождения никогда не подвергалась сомнению.

- В отличие от Марсия? - заметил лорд Герхард.

- Верно, - подтвердил я, - впрочем, до тех пор, пока был жив старший сын короля и королевы - принц Фредд, никто, видимо, даже не рассматривал всерьез возможности вступления на престол ни Люции, ни Марсия. Сейчас же, когда наследник пал в битве с варварами, само собой, возникло много споров. Марсий старше, но, как ни крути, он бастард, хоть и усыновленный королевой. Происхождение Люции безупречно, но она младше, к тому же, согласно древним законам, женщина всегда имеет вторичное право на наследование. С другой стороны, если её будущий муж будет из благородной и влиятельной семьи, то он вполне может претендовать на престол. Так что, уж извините за такие слова, Ваше Превосходительство, но на принцессу, видимо, оказывают давление. Я не удивлюсь, если выяснится, что в столице её просто осаждала толпа женихов. Наверняка принцессу угнетает подобное развитие событий. Смерть брата, предстоящий поход отца против варваров, а тут ещё и толпа поклонников, которым нужна вовсе не она, а дорога к трону.

- Ну, по мне так, - встрял Деррик, - можно равно желать и того, и другого. Её Высочество редкая красавица!

- Помолчи! - одернул его князь, - продолжай, Англир.

Да уж, господина определенно заинтересовали мои слова. Очевидно, что всё рассказанное мной о происхождении принца Марсия для лорда являлось новостью. Господин не любил дворцовые интриги и всегда старался держаться подальше от сплетников. Видимо, при дворе Марсий был представлен князю, как второй сын короля и королевы, и нашему господину никогда не приходило в голову разузнать подробности.

Романх, как я заметил, тоже развесил уши.

- Получается, - произнес ветеран, - если Вашему Превосходительству удастся взять в жены принцессу, то Вы сможете когда-нибудь сесть на трон Великого Королевства?

Вопрос был адресован князю, но я решился ответить вместо него.

- Род князей Вороновских, без сомнения, очень влиятелен, господин командующий. Владения лорда Герхарда - одни из самых обширных в Великом Королевстве. Но, боюсь, многие чванливые столичные жители будут возражать против союза господина с принцессой Люцией. Род Вороновских, с их точки зрения, недостаточно знатен, ведь титул был получен семьей Его Превосходительства всего два поколения назад. Вы сами слышали слова начальника эскорта принцессы, который то ли случайно, то ли намеренно употребил устаревшее и давно запрещенное название нашей родины.

Деррик открыл было, рот, собираясь засыпать меня вопросами, видимо, по поводу древних географических названий, по счастью в этот момент слово снова взял князь. Надо сказать, к благу самого Деррика. Друг явно забыл, что за употребление слова "Вороножье" полагалось двадцать ударов плетей, и хоть лорд Герхард никогда не применял столь суровую меру, закон его отца так и не был отменен.

- Очень интересно, Англир, - произнес князь, - то есть, если принцесса Люция обратит на меня внимание, я смогу рассчитывать на корону?

Я кивнул и продолжил пояснения:

- Но это будет непросто, Ваше Превосходительство. У принца Марсия также немало сторонников. Так что, если Ваше Превосходительство захочет сесть на трон Великого Королевства, Вам придется избавить прекрасную принцессу от её второго брата.

Князь раздраженно замотал головой:

- Нет уж, - произнес он, - честь не позволяет идти на такую подлость. Мне не нужен трон ценой крови.

В следующий миг на господина снизошло озарение, к которому я его столь долго подводил.

- Так, значит, принцесса Люция приняла меня за одного из тех негодяев, что презренно считают себя рыцарями и имеют наглость свататься к ней, дабы убить её брата! - взревел лорд.

Я кивнул. Князь раздраженно сжал кулаки.

- Это недоразуменье! - заявил он. - Боюсь, Вашему Превосходительству будет нелегко убедить в этом принцессу! - сказал я.

Князь задумался.

- Я должен с ней объясниться, - сказал он, - но как?

- Славным подвигом! - предложил Деррик.

Романх прыснул. Я пожал плечами и произнес:

- Не думаю, что это поможет!

Князь на пару с Дерриком изобразили на лицах глубокое негодование. В данный момент, если снять пометку о разнице в их внешнем виде и происхождении, они сильно напоминали родных братьев. Сама мысль о том, что славным подвигом не всё и не всем в этом мире можно что-то доказать, кажется, приводила их в уныние.

- Что же делать? - спросил князь.

Вопрос этот был адресован всем. После недолгого молчания Романх внес предложение:

- Думаю, проблема не в Вашем Превосходительстве, просто душа принцессы в данный момент пребывает в растерянности! К тому же, Её Высочество могла устать с дороги. Думаю, надо дать ей время. Вскоре всё уляжется, и принцесса осознает всё благородство души Вашего Превосходительства.

Князь в задумчивости почесал подбородок.

- Но сама мысль о том, что принцесса плохо думает обо мне, уже сейчас разрывает мне сердце, - сказал он.

И тут лицо господина воссияло в улыбке:

- Придумал! - восторженно сказал он, - нам нужно развеять сомнения в душе принцессы. В этом ведь всегда помогает вера! Так?!

Князь снова перевел взгляд на меня, ожидая ответа на свой, в общем-то, весьма и весьма философский вопрос. По счастью, в распоряжении служителей церкви был испытанный годами прием - приводить цитаты. Другими словами, если ты не знал ответа или боялся брать на себя ответственность, стоило тут же припомнить слова кого-нибудь из святых Отцов Церкви. Таким образом, вроде как не ты, а древние книги давали совет. Как же показала практика разнообразных войн на религиозной почве, толковать древние рукописи можно по-разному. А уж чего-чего, изречений я знал немало:

- Как писал в своей четвертой книге Святой Великомученик Феофан Миролюбский, - начал я, - "Однажды наводнение уничтожило целое рыбацкое село. Но не горевали жители, а построили новые дома, но не спросили они на то благословения Светлого Владыки, и стихия пришла вновь. И горе обуяло рыбаков. Тогда сказал им я: всё, что стоит сделать, стоит сделать с верой!".

- И чем дело кончилось? - спросил Романх.

- Святой Феофан принял дары жителей рыбацкого поселка, благословил их и сказал, чтобы они, помимо домов, строили ещё и плотину. С чувством доброй веры, разумеется, - объяснил я, - когда работа была закончена, Миролюбский освятил постройку, и та выдержала все следующие удары природы.

Князь кивнул.

- То-то же, - произнес он, - боюсь, принцессе сейчас не хватает именно этого - доброй веры, и Её Высочество не может отличить благородство от интриги и обмана.

- Действительно, - согласился Романх, - возможно, в монастыре найдутся священники, что смогут успокоить принцессу!

Князь отрицательно замотал головой:

- Я не могу ждать, - заявил он, - до замка мы доберемся через полтора-два дня, плюс ещё столько же времени нам потребуется, дабы попасть в монастырь. Пусть лучше Англир с ней поговорит!

- Я, Ваше Превосходительство?! - глаза мои полезли на лоб от изумления.

- Почему бы и нет?! - заметил князь, - ты, Англир, лидер светлых братьев дружины. Человек начитанный, знаешь много святых текстов.

- Но мой сан? - начал было я.

- Ерунда! - отрезал князь, - ступай и поговори с принцессой. Возможно, тебе удастся её убедить в моих светлых намерениях. Приложи все силы. Понял меня?

- Да, Ваше Превосходительство! - произнес я.

- Прекрасно! Теперь ступай!

Я почувствовал себя приговоренным к казни. С другой стороны, у меня появилось официальное разрешение ещё раз увидеть принцессу, причем вблизи. Ещё раз посмотреть в её глаза, может, даже оказаться настолько близко, чтобы вдохнуть запах её волос. К тому же, если она решит исповедать мне свои тайны, то она наверняка захочет прошептать их на ухо, и её губы...

"СТОП!" - мысленно рявкнул я на самого себя.

Да уж, с таким настроением мне впору было самому идти исповедоваться. Выйдя из палатки, я поспешно направился к ближайшему колодцу, выкопанному вблизи мельницы. Утолив жажду и омыв лицо ледяной водой, я сумел немного привести в порядок собственные мысли. Как молитву, я принялся повторять себе, что у принцессы и простолюдина не может быть ничего общего! Совсем ничего! Я пойду к Люции, чтобы помочь князю. Я повторял себе эти слова, пока не поверил. Возможно, душа моя ещё не была до конца загублена.

Направляясь к карете принцессы, я отчаянно пытался придумать, как построить с ней беседу, какие цитаты из святых книг привести. Ничего гениального на ум, конечно, так и не пришло. Оставалось надеяться только на время от времени посещающее меня вдохновение. Даже мой духовный наставник признавал, что я не хуже архиепископа мог иной раз продекларировать основы веры.

Подойдя к карете, я поискал глазами кучеров, но те как сквозь землю провалились. Видимо, решили поболтать с войском. Романх поставил на охрану принцессы всех гвардейцев, и те в данный момент недовольно переминались с ноги на ногу, неся караул вокруг кареты. Рядом больше никого не было. Я объявил гвардейцам приказ князя, и усталые воины пропустили меня без лишних вопросов. После тяжелого утреннего боя им так и не представилась возможность поспать.

Осторожно я подошел вплотную к карете. Для того чтобы побороть сомнения и решиться постучать в дверь у меня ушло, наверное, минуты три, но я сделал это.

- Я же просила Вас убраться! - послышался голос из-за двери.

У меня в горле застрял ком. Только Светлый Владыка знал, как на самом деле мне в этот момент хотелось сбежать, однако сделать это было тоже страшно. Потеряв дар речи, я смог только ещё раз постучать в дверь.

- Вы чего там, глухие?! Оставьте меня в покое!

Увы, моя рука не остановилась, непроизвольно продолжая стучать. Я почувствовал себя дятлом. Из кареты донеслось рычание, дверь отворилась, и на пороге появилась ОНА! В своих нежных ручках она держала всю ту же скамейку для ног.

- Можно? - как-то тихо-тихо и глупо-глупо произнес я.

Люция удивленно приподняла свои прекрасные брови.

- Так ты не князь! - сказала она.

Я припал на колено.

- Верно, Ваше Высочество, я скромный слуга церкви, пришел узнать, не нуждаетесь ли Вы в чём?

Она была прекрасна, даже в своём раздражении. Недовольно надув алые губки, принцесса произнесла:

- Святоша, значит. Неужели церковь не научила тебя не беспокоить людей, когда они того не хотят?!

Я замялся, но тут вдохновение таки пришло ко мне:

- Сказано в святых книгах: "Идя к людям, не бойтесь отчуждения, входя в их жилье, говорите: "Мир сему дому" и блаженны будете. Проповедуйте, спасая грешников, и сами спасение обретете. Блажен неравнодушный, ибо войдет он Царство Небесное. Не желайте спастись в одиночку, не бойтесь взывать к людям, ибо лицемерие есть хуже всего остального греха. Люби мир, и тебя полюбит небо!

Я определенно превзошел сам себя. Прекрасная принцесса, выслушав мою тираду, казалось, смягчилась. Недовольство на её лице, хоть и не пропало, но сменилось выражением то ли насмешливости, то ли любопытства. Тем не менее Её Высочество не торопились меняться:

- А если кто-нибудь, кого ты пришел спасать, предположим, вдруг возьмет и огреет тебя какой-нибудь скамейкой для ног, ты помолишься потом за спасение души этого "кого-то"? - спросила она, замахнувшись.

Я занервничал. Ответ, согласно церковным книгам, был очевиден. Однако, если я сейчас скажу "да", то шишка появится уже и на моем лбу. А, в отличие от господина Герхарда, мой череп не был столь благородного происхождения, чтобы тратить на него силу кристалла. Требовалось срочно увести разговор в сторону.... К сожалению, в голову лезла всякая банальщина, вроде: "Почту за счастье даже умереть от такой красоты". Я кожей чувствовал, что такой комплимент не пройдет. Принцесса явно привыкла к подобным речам со стороны рыцарства. Так что в изысканных комплиментах я отнюдь не прослыл бы первопроходцем.

- Ну, так что думаешь? - спросила принцесса, приготовившись опустить скамейку на мою голову.

- Молитва особо хороша после обедни, как говаривал Святой Феофан Миролюбский, когда его просили даровать благословение, не предложив сперва скромной трапезы, - произнес я, - подобно Великомученику мысли о спасении души никогда не покидают меня, но я подумал, что Ваше Высочество проголодались, и проповедь была бы сейчас не ко времени!

Скамейка остановилась в паре ладоней от моего лба.

- Ты прав, - произнесла принцесса, - твой тупоголовый князь был настолько занят своими нелепыми ухаживаниями, что забыл даже предложить мне еды, а она была бы кстати. Отлично!

Принцесса отшвырнула скамейку и хлопнула в ладоши.

- Принеси мне самое лучше из того, что есть в этой дыре! - приказала она, захлопнув дверь.

С пару секунд я тупо стоял с преклоненным коленом, любуясь на карету, а потом пошел разыскивать слуг принцессы, те, и правда, оказались недалеко. Как ни в чём не бывало, они глушили эль в компании Деррика, который судорожно расспрашивал их об рыцарских турнирах в столице. Отвесив ближайшему розовому кафтанчику подзатыльник, я передал ему приказ принцессы, лицо слуги побелело, и он немедленно поинтересовался, где находится наш повар. Вопрос был, конечно, правильным. Князь Герхард с удовольствием ел самую простую пищу вместе со своими солдатами, посему с дружиной не путешествовало ни одного кулинара. Накормить же принцессу отварной гречневой кашей или пережаренной свининой казалось не самой лучшей затеей. По счастью, когда я напряг память, то вспомнил, что мать моего собрата по вере - Тимофа - была кухаркой, и вроде как даже пыталась приобщить сына к своему ремеслу. Во всяком случае, кормежкой в нашем якобы отряде занимался он, и не из-за того, что его кто-то заставлял, а потому что ему самому это нравилось. Прихватив с собой Деррика, я направился на поиски Тимофа, тот вскоре обнаружился спящим под небольшим дубом.

Вскоре выяснилось, что в обозе есть, если не совсем свежие, то, по крайней мере, прилично выглядевшие фрукты. Тимоф послал нас с Дерриком за ними, в то время как сам принялся варганить что-то, по его словам, "королевское", из того, чему его научила мать. Нам ничего не оставалось, как поверить. От слуг принцессы не было никакого толку. Эскорт Люции собирался в столь большой спешке и с таким соблюдением тайны, что, кроме четырех всадников и двух королевских конюхов, обряженных в кафтаны, принцессу не сопровождал никто. Провизии на дорогу было выделено мало, кормились в основном в придорожных тавернах. Наверное, чего-то в этой жизни я не понимал, ибо путешествия королевских особ всегда представлялись мне как-то по-другому. Пусть даже это была и тайная поездка. В конце концов, даже князь Герхард обычно путешествовал в столицу с большим скарбом. Насколько я успел понять, слуги забыли прихватить даже запасные платья принцессы. Это было уже совсем из рук вон. Да и Бран ускакал как-то подозрительно быстро. Что-то за всем этим определенно таилось. Вопрос: что?

Романх без лишних придирок выдал нам с Дерриком небольшой мешок, наполовину заполненный яблоками и грушами. Выглядели они, прямо скажем, бледненько. Так, плоды с приусадебных деревьев. Явно не лучшие сорта. Впрочем, и народ, и знать Вороновья никогда не были избалованы особой роскошью.

- Думаешь, принцессе это понравится? - спросил меня Деррик.

Я пожал плечами.

- Если хорошенько вымоем, а Тимоф сможет красиво порезать, то, как знать, может и понравится. Наберешь воды из колодца?

Деррик кивнул. Вскоре наша тройка новоявленных королевских поваров принялась за дело. По правде говоря, повар был один - Тимоф. Послушник уже поставил вариться мясо и рисовую крупу, и в данный момент активно нарезал травки из своей походной сумки. Лично я никогда не подозревал, что целебные растения можно использовать подобным образом, но Тимофу было виднее. Мы с Дерриком тем временем принялись мыть фрукты. К тому же, юный мечник чуть раньше успел сделать набег на мельницу, убедив тамошних обитателей приготовить лепешки. Жена мельника пообещала сделать всё, чтобы Её Высочество утолила голод. В целом, дело пошло. Некоторое время мы работали без лишних разговоров, но долго Деррик молчать не мог:

- Слушай, Англир, - обратился он, - а почему князь так остро реагирует на название Вороножье? Что, раньше эти земли связывались только с вороньими лапами?

Я рассмеялся. Всё-таки Деррик был ещё то "чудо в перьях". Однако, заметив любопытный взгляд Тимофа, я понял, что тому тоже ничего неизвестно.

- Ладно, расскажу, - произнес я, - только пообещайте, никому не говорить, что мы произносили вслух запрещенное название.

- Так оно запрещено!? - в один голос воскликнули оба.

Я кивнул, и, получив обет воинский чести о неразглашении, вкупе с клятвой верности Светлому Владыке, начал свой рассказ.

Вообще, в первых исторических документах Новой Эпохи название нашей вотчины не имело к вОронам или ворОнам ровным счетом никакого отношения. Оно происходило от выражения: "вора ноги". Всё дело в том, что в те далекие времена лежавший к югу отсюда город Алиссия ещё не входил в состав Великого Королевства, а являлся, по сути дела, вольным поселением, где вся власть принадлежала Торговому Конклаву. Законы в тех местах тогда господствовали другие. Преступников было принято изгонять из города, а не вешать или четвертовать их на городской площади, как ныне. Правители Алиссии называли это "казнью не своими руками". В те годы нашу равнину заселяли несколько немногочисленных, но диких орочьих племен. Людей твари не щадили, будь они хоть ворами и разбойниками, хоть честными людьми. Таким образом, правители Алиссии вроде как не брали на себя лишних грехов. Однако потом произошло неожиданное - то ли преступников за один раз было изгнано слишком много, то ли орки ослабели, но в один прекрасный день разбойники и воры сумели объединиться и навязать нелюдям бой. После нескольких стычек люди сумели отвоевать небольшую часть долины. Правители Алиссии, вместо того, чтобы расстроиться, наоборот - разглядели в успехах разбойников свою выгоду. Ведь после победы людей набеги орков прекратились. Алиссия увидела во вчерашних изгнанниках возможную защиту против беспокоившей её многие годы угрозы. Не постеснявшись, Торговый Конклав выдал недавним врагам солидную сумму на продолжение борьбы. И прогадал. К удивлению, воры и разбойники сумели сплотиться настолько, что избрали единого вожака, им стал некий Эрик Вырви Глаз. Свежеиспеченный атаман подошел к делу рьяно, вскоре орки были полностью изгнаны, а долина превращена в разбойничью вольницу, где всем правил сильный. Другими словами, Эрик Вырви Глаз. Вскоре для всех висельников Эрмса, а не только Алиссии, появилось место, куда можно было сбежать от гнева властей. Воры и разбойники со всех концов света навострили ноги в долину, тогда и появилось её первое название: "Вороножье". Вскоре у Эрика Вырви Глаз оказалась в распоряжении огромная, но хаотичная людская масса, которая отнюдь не желала работать. Немногочисленных караванов, следовавших из Алиссии к гномам Северного Всхолмья, едва-едва хватало, чтобы прокормить эту ораву, да и торговцы отнюдь не желали терять деньги, предпочитая пускаться через куда более долгий, но безопасный путь вдоль земель Великого Королевства. Мощь Алиссии начала падать. Окончательно власть Торгового Конклава прекратил всё тот же Эрик Вырви Глаз, которому ввиду денежных трудностей ничего не оставалось, как предпринять уже открытую атаку на город. Выбора у атамана не было, в противном случае его армия сожрала бы саму себя. Жадность подвела торговцев Алиссии, в довершение всех бед они изрядно сократили число стражников на своих землях под предлогом, что набеги орков городу больше не угрожают. Поход Эрика увенчался полным успехом. Несмотря на все укрепления, обескровленная стража не смогла одолеть воровскую армию, и была разбита. Алиссия и все окрестные земли подверглись нещадному разграблению. Все представители Торгового Конклава были убиты, а имущество их изъято. Сбежать никто из богатеев не успел. Многие простые жители были обращены в рабов. Им была уготована участь трудиться на равнинах Вороножья, выращивая разбойникам пищу. Очевидно, что подобное нападение не могло остаться незамеченным. Вскоре на земли Алиссии вступила армия Великого Королевства. Эрик сбежал и укрылся в Вороножье. Король Тир Третий, понимая, что угрозу нужно выжечь на корню, продолжил свой поход, двинув войска на север. Вскоре королевская конница настигла Эрика, разбойник был убит, а голову его вручили в качестве подарка жителям Алиссии, уже успевшим принести торжественную присягу Великому Королевству. Однако по Вороножью всё ещё бродило немало разбойничьих банд. Земли эти в ту пору были мало кому известны. Долина таила в себе множество надежных укрытий. Тир Третий понимал, что рано или поздно набеги бандитов повторятся вновь. Тогда король принял идеальное, на его взгляд, решение, выделив наиболее отличившегося во время компании безземельного рыцаря, монарх назначил его князем Вороножья, повелев ценою жизни охранять границы государства. Этим рыцарем оказался дед благородного Герхарда. Король помог молодому князю воздвигнуть заставу, а затем и форт, который при отце Герхарда был перестроен в крепость. В Вороножье потянулись искавшие лучшей доли переселенцы. Также положение и влияние княжества сильно возросло, когда по никому неизвестным причинам Орден Белого Орла выбрал Вороножье, как место возведения своего монастыря. Из его стен, в конце концов, вышли и я с Тимофом. К несчастью, с течением времени название новой провинции всё меньше и меньше нравилось нашим князьям, так как оно служило объектом всевозможных шуток. Как-то отец лорда Герхарда несказанно оскорбился, когда при дворе кто-то назвал его "князем воровских ног". Наказав в поединке обидчика, тогдашний хозяин Вороножья приказал переименовать провинцию, повелев называть свою землю "Вороновье". В качестве своего герба князь избрал черного ворона. Алая лента в клюве птицы должна была свидетельствовать о военной доблести рода и памяти о том, при каких обстоятельствах Вороновским достались эти земли. Видимо, правитель рассчитывал, что подобной игрой слов он быстрее отучит двор и простолюдинов от устаревших определений. С тех самых пор на название "Вороножье" был наложен строжайший запрет, но у многих, особенно у пожилых людей, случались частые оговорки. Бран, видимо, был как раз из таких.

Рассказ я закончил вовремя. Как раз поспел приготовленный Тимофом обед. Надо признать, выглядело всё достаточно аппетитно. Оставив этих двоих переваривать моё длинное историческое повествование, я, взяв у Романха солидный поднос и серебряные столовые приборы, двинулся к карете.

- Входи! - последовал приказ принцессы, как только я постучал в дверь.

Обстановка внутри экипажа была ближе к описанию королевских покоев. Карета оказалась больше, чем это могло показаться снаружи. Стены и широкие мягкие сиденья были обиты красным бархатом. Потолок кареты был настолько высок, что, даже вытянувшись в полный рост, я едва-едва доставал до него макушкой. Кругом были разбросаны вещи Её Высочества: коробочки с разнообразной пудрой, флаконы то ли с духами, то ли с маслами, и много ещё всякого, о чём я, как истинный мужлан, не имел ни малейшего понятия и не был даже способен описать. Напротив роскошного сиденья располагался изящный столик из красного дерева, над которым висело зеркало в солидной позолоченной раме, прибитой прямо к стене. На самих сиденьях располагались большие, и, по всей видимости, очень мягкие подушки, обшитые золотыми и серебряными нитями. Принцесса Люция возлежала на одной из них, подобрав по себя ноги.

- Ваше Высочество, - поклонился я.

- Поставь на стол! - объявила она.

Я выполнил приказание, расположив поднос между рядами зеленых флакончиков.

- Ну и дрянь! - заметила Люция, - в ваших краях явно не знают толк в яствах.

Я смущенно улыбнулся, сделав в голове пометку при встрече, пусть в шутку, но дать Тимофу в глаз. Конечно, он, может, ни в чем и не виноват, но почему я один должен был оставаться крайним?

- Ладно, - произнесла принцесса, - подай мне яблоко!

Я несколько удивился, ожидая, что Люция будет кушать одна. Моё долгое присутствие в карете могло быть двусмысленно истолковано окрестным людом. С другой стороны, не получив разрешения удалиться, уходить мне было нельзя. Ничего не оставалось, как подать принцессе пищу. Что я и сделал, надо признать, не без удовольствия. Она приняла плод из моих рук, слегка дотронувшись своими мягкими пальчиками до моей ладони. Я покраснел. Принцесса, казалось, этого не заметила.

- Могу ли я ещё что-либо для вас сделать, Ваше Высочество?

Принцесса пожала своими нежными плечиками. При этом её грудь несколько прошла вперед и.... Она почувствовала, куда направлен мой взгляд, и улыбнулась.

- Я бы хотела послушать что-нибудь о воздержании и целомудрии! - произнесла она и улыбнулась, обнажив свои маленькие, ровные и играющие белизной зубки.

Уши мои стали пунцовыми, видеть я их, конечно, не видел, но зато прекрасно чувствовал.

- Здесь жарко, не правда ли? - произнесла она, слегка проведя ладошкой по своей груди.

Я издал какое-то мычание, которое лишь с большой натяжкой можно было считать утвердительным ответом.

- Может, поможешь мне снять платье? - предложила она, мягко откусив кусочек яблока.

- Ммээээээ ... - протянул я.

Она улыбнулась ещё шире и принялась оценивающе рассматривать меня своим томным взглядом. Я не знал, как положено вести себя принцессе, но как-то определенно не так.

- Ну же? - вызывающе произнесла она, выставив вперед свою грудь.

Я замер. Она была настолько близко, что мне казалось, будто я чувствую исходящее от неё тепло. Моё тело забила волна желания. Разум уже начинала окутывать мысль: "Да гори оно всё огнем", с большим трудом, но я с собой справился.

- Я отказываюсь верить, что Ваше Высочество хочет моей смерти!

- Смерти? - произнесла она.

- Ваши крики, Ваше Высочество, - объяснил я, - которые прозвучат, когда бедный светлый брат подойдет ещё хоть на ладонь ближе. Думаю, князь не станет разбираться, а просто вздернет меня на первом же дубе, сразу после того, как дружина вломится сюда и увидит, что я покусился на Вашу честь.

Люция чуть наклонила голову и посмотрела на меня уже новым взглядом. Теперь в её глазах не читались презрение и насмешка, скорее, это было любопытство, вроде даже смешанное с частичками уважения. - А ты не глуп! - заметила она, - не попался на столь простой трюк. - Зачем же Вашему Высочеству всё это нужно? И что Ваше Высочество хочет?

Лицо Люции приняло грустное выражение.

- Ты первый, кто спрашивает меня, что я хочу, - объявила она, - до тех пор я болталась, как кукла на веревочках, в игре моего отца, бабки и братьев. По-твоему, я заслужила эту ссылку?

Я склонил голову.

- Я не знаю, Ваше Высочество, и не хочу даже говорить, будто могу понять, что Вы чувствуете, так как сам подобного не испытывал, но зачем срывать свою обиду на тех, кто совершенно невинен?

- Ты, конечно, прав, - произнесла она, - но мне не с кем посоветоваться, не с кем всё обсудить. Меня удалили ото всех, кому я могла довериться...

Я увидел, как легкая слезинка прошла по её щеке. Игра? НЕТ, не может быть. Она и вправду была сейчас такой расстроенной и такой грустной. А, главное, такой беззащитной. Здесь, в этой карете, её бросили на произвол судьбы, заботясь о каком-то государственном благе.

- Я готов помочь Вашему Высочеству всем, чем могу.

- Ты согласен служить мне? - спросила она, - а как же твоя клятва князю?

Вопрос был, конечно, щекотливый, древнее дворянское правило гласило: "Слуга моего слуги - не мой слуга!". Принцесса и даже король не могли распоряжаться напрямую людьми князя.

- Всё же в первую очередь моя служба посвящена Светлому Владыке, - произнес я, - а, значит, невзирая на клятвы, я обязан помогать всем, кто нуждается.

Принцесса улыбнулась.

- Ты слуга Бога? - спросила она.

- Разумеется, - ответил я, не понимая, зачем она задала мне столь бессмысленный вопрос.

- А что, если Бог не такой, каким ты его себе представлял? - спросила она.

- Боюсь, что я не понимаю, Ваше Высочество! - произнес я.

Люция протянула руку к складке своего платья и извлекла откуда-то небольшой значок. Он был похож на миниатюрный черный щит, с изображенным посередине желтым месяцем. Некоторое время принцесса молча смотрела на значок, а потом протянула его мне. Я почувствовал какое-то отвращение, что-то внутри меня потребовало немедленно выбросить странную вещь, однако, преодолев брезгливость, я протянул руку и взял её. Почти сразу моя рука почувствовала холод. Я взглянул на предмет. Щит буквально бил меня по глазам своей жуткой, сверкающей изнутри чернотой.

- Зло! - произнес я.

- Ты же хочешь мне служить?

- Вашему Высочеству, но не...

- Тогда держи его при себе, - перебила она, - если ты мне понадобишься, я призову тебя.

Неожиданно я почувствовал пробежавшие по телу уколы, как будто против меня вдруг поднялось стадо невидимых ежей. Сравнение было, конечно, глупым, но другого я как-то придумать не смог.

- Понял? - спросила она.

Я кивнул, поспешно спрятав значок в сумку. Принцесса улыбнулась и разрешила мне удалиться. Ещё раз взглянув на неё, я отметил, что принцесса облачена в одежды черно- желтых цветов своего значка. Нигде на её платье не было ни намека на белые или коричневые цвета грифона - герба королевского дома. На миг мне стало жутко. Я сильно пожалел, что нам так и не удалось как следует расспросить Брана о том, что действительно сейчас происходит в столице. Кажется, воин упоминал о каком-то Черном Ордене. Я подумал, что, возможно, стоит показать значок старшим в монастыре, но до него был отнюдь не близкий путь.

Глава IV "Падение Вороновья"

Всю ночь я не мог заснуть. Проклятый знак терзал меня, преследуя в кошмарах. Стоило мне хоть ненадолго прикрыть веки, как его черно-желтое изображение вмиг заполняло мой разум. Мне казалось, что я постоянно слышу какие-то крики. Не ужаса, боли или страха. Нет! Это был лёд. Пронзительный, раздирающий до костей крик, который мог предвещать только смерть, а, может, и кое-что похуже. За криками следовали белые, похожие на призраков, фигуры. Они медленно парили вдоль пепельно-черной земли, над которой разгоралось кроваво-красное небо. Смерть. Кровь и Тьма. Несколько раз мне казалось, что где-то вдали, за фигурами, в точке, где сходились черная земля и красное небо, я несколько раз видел контуры какого-то странного лица. Кто это был? Может, Бог, на которого намекала Люция? Я не знал, но мне не хотелось верить, что Бог может быть таким. Лицо то появлялось, то пропадало, и в дурмане сна я не мог его разглядеть. Таинственный фантом то казался мне взрослым мужчиной, то дряхлым стариком. Единственное, что мне запомнилось - это его ужасные, чернее самой темной ночи, глаза. Чернее этой странной жуткой земли, над которой парили призраки. В этих глазах не отражалось ничего, не светилось ни одного лучика света. Казалось, они втягивали в себя всё. При этом, по каким- то непонятным признакам в глазах, словно из открытой книги, читались: ум, сила, презрение и осознание собственного превосходства. Это был символ чистого не сомневающегося в себе зла, готового действовать! В страхе я раз за разом вскакивал с кровати, дабы как можно быстрее раскрыть веки и увидеть своих спящих братьев, или ткань палатки, или хоть что-нибудь, кроме этого ужасного проклятого знака!

Откуда он? И почему принцесса носит его цвета? Этого я не знал и не понимал. Возможно, Люция угодила в большую беду и сейчас не понимала, что с ней стряслось? А действительно, что? Я не имел представления, какой Люция была раньше, но был уверен, что знак оказывает на неё дурное влияние. Возможно, я судил по себе, но мне почему-то не верилось, что эта штука может желать кому-то добра.

Пытаясь хоть что-то понять, я растолкал спящего рядом Тимофа, позволив брату любезно разделить со мной радость бессонницы. Мне нужны были хоть какие-то сведения! Бран был прав. Новости действительно доходили до нашей глухомани в последнюю очередь, но священники Вороновского монастыря могли знать хоть что-нибудь о нарастающей на севере волне ереси. Увы, Тимоф не смог сообщить мне ничего нового, то ли монахи действительно были не в курсе всех происходящих у соседей дел, то ли просто не пожелали рассказывать тревожные вести молодым послушникам, дабы не подрывать нашу веру. Так или иначе, но ересь, видимо, начала распространяться совсем недавно. В противном случае монахи не смогли бы от нас ничего укрыть. Если рассказ Брана был правдив, то некий Черный Орден - сердце ереси, стремительно набирал силу, и даже инквизиция не могла побороть его влияние. Такого могущества в столь короткие сроки нельзя было достичь, не имея сильных покровителей. Следовательно, за Черным Орденом должен был стоять кто-то действительно влиятельный. Чтобы обуздать или переманить на свою сторону часть самой инквизиции, требовались колоссальные возможности и силы. А раз так, то трудно было представить, что этот "кто-то" ограничится только северными провинциями. Мог ли он иметь планы на Люцию? Не он ли подсунул принцессе этот знак? Если да, то для чего?

Тимоф не смог сказать мне ничего умного. Знак я ему показывать не стал, от греха подальше. По поводу Черного Ордена он лишь заверил, что мне не о чем беспокоиться, так как Светлый Владыка покарает любую ересь. Затем Тимоф предложил помолиться за души тех, кто не устоял перед тошнотворным соблазном. От его пылкой речи проснулся Деррик и незамедлительно поддержал послушника, заявив, что, без сомнения вся скверна скоро будет выжжена огнем и мечом. Вместе они принялись что-то говорить "о карающей длани Господа". Фыркнув, я отвернулся от обоих. Прав был Святой Великомученик Феофан Миролюбский в своих словах: "Вся ересь берет своё начало от науки, нет большего вместилища порока, нежели перечитавший книг разум!". Вот уж верно, Деррик и Тимоф не больно-то искушали свои мозги ядом познания, первому было достаточно рыцарского кодекса, второй ограничивался только святым писанием, молитвой и безграничной верой в Светлого Владыку. Дальше своих идеалов они ничего не хотели знать. В итоге - два девственно чистых разума, незамутненных сомнениями и еретическими мыслями, коим, без сомнения, была уготована дорога в рай. Мне же на Страшном суде явно припомнят все зерна сомнения в Божественной Силе, что запали в мою душу от частого просиживания в библиотеке.

Отвернувшись от друзей, я снова улегся на свой спальный мешок, накрылся походным шерстяным одеялом и по новой попробовал уснуть. Однако ничего из этого не получилось. Вскоре дружину поднял на ноги дикий крик петуха, живущего на мельнице. В родовом замке князя дружину на утренний подъем также будил петух, посему, чисто по привычке, солдаты повыскакивали со своих лежанок и побежали строиться. Романх, хоть и не собирался в этот раз поднимать дружину чуть свет, сам оказался не в силах изменить привычке и, поспешно надев на голову шлем, двинулся к солдатам. Вскоре обещания задушить несчастного петуха громкими криками пронеслись по округе. Из всей дружины я, наверное, был единственным, кто выражал несчастной птице свою благодарность. Подобный сон не принес бы мне отдыха, навеяв только лишнюю усталость. Пытаясь взбодриться, я первым побежал к колодцу, желая вылить на свою голову ведерко ледяной, освежающей воды. Я как раз успел это сделать, когда снова почувствовал покалывание во всем теле. Чертов знак не давал мне покоя! Собрав волю в кулак, я попробовал противостоять этой силе, перебороть её, однако, уколы стали только сильнее. Ничего не понимая, я набрал в ладони немного прохладной воды и сделал пару глотков, решив просто не обращать внимания. Первые пару секунд это помогало, но потом уколы просто согнули меня пополам. Стремясь не закричать от боли, я, закусив губу, поспешно вытащил проклятый предмет из сумки и бросил его на землю. Вмиг мне стало легче, отдышавшись, я перевел взор на знак и поразился. Он вибрировал! Земля рядом с ним тоже дрожала, как будто пытаясь отбросить злую сущность подальше от себя.

- Черная магия! - поразился я.

Больше всего на свете мне хотелось сейчас взять какие-нибудь щипцы, схватить с их помощью чертов символ и зашвырнуть его куда подальше, а то и вообще закопать в землю. Естественно, я сдержался. Знак был проклятьем, но он же был и ключом к ответам на мои вопросы. Эту вещь нужно было показать главному настоятелю монастыря и спросить совета. Знак явно был мне не по зубам. Я не мог распоряжаться им по своему усмотрению. Моих скудных сил хватало лишь на то, чтобы почувствовать злую сущность этой силы, но я понятия не имел о её природе. Неожиданно знак перестал дрожать и как будто затих. Преодолев отвращение, я аккуратно дотронулся до него рукой. Ничего не произошло! Никаких уколов. Зло как будто присмирело. Чуть поколебавшись, я вернул предмет в сумку.

Закончив умывание, я направился к карете. Необходимо было навестить принцессу. Возможно, Её Высочество нуждались в чём-то. Если честно, я не имел ни малейшего представления, когда честным слугам полагается проведывать знатных особ. Князь Герхард не придерживался никакого четкого расписания, но ему, по-видимому, и меньше требовалось.

- Входи, послушник! - последовал голос принцессы ещё до того, как мой кулак успел постучать в дверь.

Я поразился и осмотрел занавески на окнах кареты. Они были задернуты наглухо! Может, в стенках кареты была какая-нибудь едва заметная дырка, через которую принцесса могла подглядывать? Иначе как она могла узнать, что кто-то идет, и при этом, что иду именно я?!

- Чего стоишь, святошка? Ты всегда по утрам такой заторможенный?! - насмешливо спросила Люция.

Почувствовав стыд, я поспешно открыл дверь и зашел внутрь кареты. Принцесса была, как всегда, прекрасна. Склонившись над резным столиком, Её Высочество совершала некий непонятный, по сути, любому мужчине утренний ритуал, именуемый в простонародье "наведением марафета!". В данный момент Её Высочество водила по своей нежной щечке тонкой губкой, присыпанной какой-то пудрой, или хрен его знает чем. Смысл действа от меня ускользал, принцесса была настолько прекрасна, что никакие "марафеты" не могли повлиять на её светлый облик, ибо, как писал в своей седьмой книге Святой Великомученик Феофан Миролюбский: "Нельзя усовершенствовать совершенное подобно тому, как нельзя объять необъятное или впихнуть невпихуемое!". Возможно, дело было в необходимости соблюсти саму церемонию прихорашивания, а, может, и просто в привычке.

- Долго ты! - сказала Люция, беря в руки какую-то кисточку, - я вызывала тебя пятнадцать минут назад! В этом гадюшнике водится горячая вода?!

Я подавил в себе изумление. Так вот, значит, с чем была связана атака черно-желтого знака. Через уколы принцесса призывала меня к себе. Но как она это делала? Явно речь шла о каких-то чарах, но обладала ли Люция магическими способностями? Вряд ли девушку мог кто-то профессионально обучить темным искусствам. Вся магия нещадно преследовалась инквизицией на территории Великого Королевства и даже за его пределами. Только святая сила молитв Светлому Владыке была открыта для смертных. И то, для того, чтобы постичь блаженное таинство, нужно было принять послушание и ценой долгого и кропотливого труда в монастыре закалить свой дух до такой планки, чтобы старшие сочли тебя пригодным к служению силе. Любой же женщине, будь-то дворянка или простолюдинка, путь в искусство был закрыт. По утверждению Отцов Церкви, с древнейших времен до нынешних дней женщина являла собой сосредоточение греха гордыни. Жаждой своей неуемной повелевшей мужчине почитать её выше Светлого Владыки, что и привело человечество к немилости Божьей. Так что желающих приобщиться к духовной благодати сестер хоть и охотно стригли в монахини, но доступ к священным алтарям, волшебным реликвиям и оккультным книгам они имели только с тряпкой в руках. Даже для особ королевских кровей Отцы Церкви не делали исключений. Более того, к принцессе Люции должна была быть представлена духовная сестра, которой следовало оградить Её Высочество от всякого увлечения гаданиями или деревенскими любовными заговорами, не говоря уже о полноценном чернокнижии. Так откуда тогда у Люции мог оказаться этот проклятый знак? И как она могла им воспользоваться?

Я крепко задумался. Узнать, обладает ли принцесса магической силой, было можно, хоть и непросто. Для этого мне бы хватило и личной восприимчивости. Как никак, но кое-что я мог. Проблема, однако, заключалась в том, что список умений светлых братьев был весьма скуден, и виной тому наш низкий церковный ранг. На сегодняшний день я был обучен только техникам с использованием пассов рук. Другими словами, все мои способности заканчивались на кончиках пальцев, и даже целебные молитвы, что я произносил, могли подействовать только вблизи тех, кому требовалась помощь, в отличие от монахов - полноправных членов Святого Ордена, чьи силы простирались вплоть до полета стрелы. Мои перспективы повышения в церковном ранге на данный момент были весьма туманы. Так что почувствовать, развиты ли в принцессе магические силы или нет, я мог, только прикоснувшись к ней, а это, по вполне понятым причинам, было затруднительно. Любое прикосновение к королевской особе запросто могло привести меня к виселице, особенно, если это заметит кто-нибудь посторонний. Я вспомнил, как вчера случайно дотронулся до пальцев Люции, когда передавал ей яблоко. Вот если бы снова представилась такая возможность.

В этот момент в лоб меня стукнул маленький изящный кулачок.

- Ты чего, оглох сегодня с утра?! - вскрикнула Люция и треснула мне по лбу ещё раз, - мне нужна подогретая вода!

Я выскочил из кареты. Возможность определенно была упущена. Удар её кулачка был столь неожиданным, что я не успел ничего почувствовать. Впрочем, если прекрасная принцесса любит дубасить своих слуг, то можно было не сомневаться, что вскоре у меня снова появится возможность почувствовать её прикосновение, главное, успеть подставить что-нибудь более чувствительное! К счастью, это могло подождать, сейчас я поспешно бросился выполнять приказание.

На удивление, мне удалось быстро всё уладить. Вместе с мельником мы натаскали воды и вскипятили её в большущем котле. Жена Краснохряка охотно согласилась приготовить ванну и прислуживать Её Высочеству. Думаю, Люция была удовлетворена моей работой, хотя и ничего по этому поводу не сказала. Так или иначе, но, вымывшись и наладив прическу, она стала более приветливой и, наконец, снизошла до того, чтобы поговорить с князем. Самого разговора я, правда, не слышал. Вместе с дружиной мне пришлось поспешно собирать вещи, свертывая лагерь. Господин Герхард планировал уже завтра к полудню быть в родовом замке, а поскольку путь был неблизкий, нам следовало поторапливаться. Бриссен и Черный Лебедь так и не вернулись, и это начинало беспокоить Романха. К несчастью, отправить на их поиски было некого. Мечники и гвардейцы при всем желании не могли двигаться быстро, а, значит, на прочесывание местности у них бы ушла уйма времени. Светлые Братья, хоть и путешествовали налегке, были практически беззащитны, а после вчерашних потерь Романх отнюдь не хотел рисковать своими людьми. Вороновье всё ещё было диким краем. Если около замка, а также на близлежащих полях и фермах ещё можно было путешествовать, не особо опасаясь за свою жизнь, то здесь, рядом с мельницей, было ещё много неисхоженных земель, даже не нанесенных на карту. Особенно это относилось к местности, куда направился отряд благородного Бриссена. Примерно в паре часов пути на восток начинались опасные Гадючьи Топи, населенные гоблинами. Я практически не сомневался, что напавшие на мельницу нелюди пришли именно оттуда, правда, их вел людоед, а костяком вражьего отряда были орки. Гоблины, вопреки расхожему мнению, не особенно любили орков и отнюдь не считали их своими старшими братьями. Про людоедов и говорить не приходится, вряд ли тот, в ком есть хоть капля мозгов, может испытывать высокие чувства к созданию, постоянно глядящему на тебя, как на легкую закуску. Так что в Гадючьих Топях высокорослых нелюдей вряд ли могли принять радушно, но гоблины по натуре своей являлись довольно-таки трусливыми тварями, и их было легко подчинить. Да и прийти вражинам, кроме как из болот, было просто неоткуда. Конечно, существовал мизерный шанс, что им удалось каким-то неведомым образом пройти через земли Алиссии, уклонившись от многочисленных патрулей королевской армии, но я в это не верил.

В общем, нам оставалось надеяться, что с остальными дружинниками ничего не случилось, и они просто заплутали где-нибудь вблизи болот. Больше их ждать мы не могли. Поговорив с принцессой, князь Герхард объявил, что Её Высочество сильно нуждается в удобствах замка Вороновья, а посему дружина должна выдвигаться немедленно. Солдаты поспешно заносились по лагерю, собирая остатки скарба. Через пятнадцать минут мы были готовы. Князь Герхард удовлетворенно вздохнул и приказал выступать. Вообще, настроение лорда сильно улучшилось по сравнению со вчерашним днем. Господин даже одобрительно похлопал меня по плечу и сказал, что вполне удовлетворен моими духовными проповедями. Видимо, сегодня принцесса была с князем намного любезнее, и лорд был несказанно тому рад. Благородный Герхард велел мне и дальше держаться вблизи принцессы и способствовать её хорошему настроению. Князь сказал, что сильно на меня рассчитывает. Конкретно господин говорить не стал, тем не менее, было очевидно, что мне пора начинать всячески возвышать силу, храбрость, благородство и красоту нашего повелителя в глазах Люции. Между прочим, как и предсказывал Романх, на серебряную медаль господин не обратил никакого внимания. Очевидно, что голова благородного Герхарда сейчас была занята другим.

В итоге, нашему отряду была уготована честь - идти рядом с каретой принцессы. Видимо, князь хотел, чтобы духовники находились ближе к Её Высочеству. Впереди нас шли гвардейцы, ведомые Романхом, позади и вокруг обоза шествовали мечники. Сам князь шёл во главе процессии. Конь благородного господина пал в битве, и заменить его пока было некем. Телеги обоза тянули за собой грузовые лошади, непригодные для езды. Выпрягать скакунов из кареты принцессы тоже, естественно, никто не стал. В итоге благородный господин, облаченный в полный набор доспехов, был вынужден идти пешком, несмотря на свой перелом и ещё не вполне зажившие раны. В паре шагов за ним шествовал Деррик, неся на своем горбу копье, меч и щит князя. Обоим явно приходилось несладко, но и тот, и другой были слишком горды, чтобы жаловаться. К слову сказать, Романх предлагал князю разместиться где-нибудь на телегах обоза, рядом с другими ранеными, пообещав выкинуть часть скарба. Однако лорд Герхард наотрез отказался, сообщив, что рыцари не путешествуют столь неблагородным образом, особенно перед взором прекрасной дамы. Прекрасная дама, правда, вернулась в свою карету, задернула занавески и перестала обращать на что-либо внимание, даже на славных рыцарей, тем не менее, спорить с князем по этому поводу было бесполезно.

Я же, как никогда радуясь, что могу прогуляться налегке, неторопливо шёл справа от кареты и любовался равниной, которую называл своим домом.

Вороновье! Пусть эта земля и считалась диким захолустьем, я её любил. Впереди, насколько хватало глаз, лежала величественная долина. Возделанных участков земли, за исключением огорода мельника, пока не было видно. Распаханные поля лежали дальше, вплотную примыкая к замку. Здесь же кругом раскинулась первозданная дикая земля. Тут и там попадались небольшие заполненные водой овраги и участки болотистой почвы - напоминание о близости к Гнилым Топям. Чуть южнее обзор перекрывали несколько величественных, заросших высокой травой холмов. Собственно говоря, из-за них-то род Краснохряков и выбрал это место для строительства мельницы. Ещё при отце лорда Герхарда в холмах обнаружились засыпанные землей постройки, скрывающие под собой вход в древние, невесть когда возведенные рудники. По приказу лорда они были раскопаны, и рабочие обнаружили в покинутых шахтах несколько соляных жил. Соль была ценным товаром. Без неё нельзя было сохранить урожай сельских овощей. Климат в этой части Эрмса был теплым, а, стало быть, только засолив пищу, её можно было сохранить на продолжительный срок. Нехватка "белого золота" не раз и не два подталкивала горожан Алиссии на вооруженные восстания сначала против Торгового Конклава, а впоследствии и против королевской власти. Так что отец благородного Герхарда, обнаружив в холмах соль, немедленно распорядился возобновить работу шахт, рассчитывая озолотиться. Тогда- то один ушлый и зажиточный крестьян, взяв заем, построил рядом мельницу, рассчитывая кормить шахтеров. Увы, и князь, и мельник прогадали, соли в холмах оказалось совсем немного. Очень скоро бедные жилы были выработаны, а в других в холмах ничего обнаружено не было. Шахты снова оказались заброшены. Однако мельница выжила. Поля Вороновья были плодородны, и крестьяне с готовностью продавали семье Краснохряка излишки зерна, которые не могли перемолоть в замке. Так что мельница не была в накладе, ведь здесь пролегала торговая тропа в Алиссию. Купцы из густонаселенного города охотно наведывались к Каснохряку, дабы запастись дешевой мукой.

На западе маленькие и быстрые ручейки бойко вливались в небольшую речку - Вороновку, бывшую Вороножку. Речка пробегала через всю равнину с севера на юг и брала свое начало в землях гномов Северного Всхолмья. Вода здесь была прозрачной и чистой, подобно слезе. В ясный день, стоя на берегу, можно было увидеть притаившуюся на дне рыбу. Преимущественно мелких окуней, да пескариков, хотя попадались и крупные налимы. В свое время мы с Дерриком провели немало приятных часов, сидя с удочками под высокой ивой. Хотя всё же нам больше нравилось не находиться на берегу, а плескаться в прогретых лучами солнца водах реки, попутно выслушивая громкую ругань местных рыбаков, клявших нас на чём свет стоит за распуганный улов. Вороновка была небольшой, не шире двадцати шагов, но быстрой речкой, посему было приятно, распластавшись всем телом на поверхности воды, чувствовать, как тебя уносит течение. Можно было не опасаться удариться балдой об какую-нибудь проплывающую мимо баржу. К радости ребятни и к отчаянию нашего казначея - Эдда Держи Монеты, суда по реке не ходили. Все попытки наладить торговлю и превратить Вороновье в крупный перевалочный путь между нашими богатыми соседями пока терпели крах. Держи Монета полагал, что главная проблема заключалась в малочисленном населении долины и отсутствии переселенцев, способных заселить пустующие земли, отогнать подальше диких зверей и разбойников, построить харчевни и обеспечить тем самым благоприятные условия для провоза товаров. Но лично я считал, что корень трудностей лежал не в скудости людского потока, а в жадности самого казначея. Цели Эдда нельзя было назвать неправильными, Держи Монета мечтал наладить крепкие торговые связи между живущими на севере гномами и крупнейшим торговым центром Эрмса - Алиссией. По Вороновке, пусть небольшой, но глубокой и пригодной для судоходства реке, бегущей по равнине, можно было переправлять множество товаров между богатейшими землями Эрмса. Гномы были отнюдь не против того, чтобы наладить торговлю с людьми и отдавать свои знаменитые кузнечные поделки, намного превосходящие красотой и качеством произведения людей, в обмен на овощи, муку и хмель. Первые торговые сделки прошли успешно, именно тогда горный народец и подарил князю великолепное мифрильное копье в знак своей дружбы. К несчастью, в дальнейшем переговоры зашли в тупик, и виной тому стала жадность Держи Монеты. Мало того, что земли гномов никогда не входили в состав Великого Королевства, а посему все их товары облагались общегосударственной пошлиной, вдобавок Эдд, решивший выжать из карликов всё, что можно, убедил князя назначить дополнительные торговые сборы, а также сильно завысить все цены на отпускаемые соседям товары. Гномы обиделись. А обиды свои они помнили долго. В результате по Вороновью не только не пошли караваны из Северного Всхолмья в Алиссию и обратно, но и наши крестьяне лишись возможности приработка, поскольку гномы закрыли все располагающиеся на границе равнины торговые посты. У кого они стали закупать необходимые для себя товары, никто в Вороновье не знал. Эдд Держи Монета уверял, что гномы просто блефуют, и рано или поздно их запасы кончатся, и низкорослые купцы вернутся вновь. Однако с тех пор прошло более трех лет, и со стороны Северного Всхолмья к нам никто так и не спустился. Алиссия тоже не спешила баловать нас активной торговлей, немногочисленные купцы изредка появлялись на южной мельнице, пытаясь затариться по дешевке мукой да продать нехитрые предметы обихода, требовавшиеся немногочисленному населению Вороновья. В результате почти наполовину наша долина представляла собой необжитую, малонаселенную землю.

Вскоре дружина вышла на небольшую, изрядно поросшую травой тропинку, она указала нам верное направление к замку. Через полчаса впереди показались высокие верхушки деревьев. Тропинка уверенно заворачивала к ним, прочерчивая путь через небольшую полосу соснового леса. Эдакие островки деревьев, выросшие в океане травы, периодически попадались в Вороновье и служили для жителей княжества источником строительного материала. Оторвавшись от созерцания природы, я посмотрел сначала на Романха, а потом на князя. Время близилось к полудню, и пора было сделать привал. Мало того, что мой желудок уже начинал мурлыкать, требуя пищи, так ещё раны князя во время стоянки осмотреть было отнюдь не лишним. Особого беспокойства за господина Герхарда я не испытывал, но всё же длительный переход мог сказаться на сломанной руке лорда.

К несчастью для дружины, ни князь, ни ветеран не собирались останавливаться. Видимо, оба торопились добраться до замка как можно быстрее. Несмотря на ярое желание заморить червячка, меня это вполне устраивало, каждый взгляд на принцессу Люцию наполнял мою душу счастьем и неописуемым восторгом, но прислуживать капризному созданию в пути, выслушивая жалобы на варварский быт, мне вовсе не хотелось. Видимо, Романх и господин Герхард были здесь со мной солидарны. Без остановок дружина направилась дальше.

По счастью, сосновый бор представлял собой одно лишь название, деревья росли редко, и расстояние между ними давало карете достаточно простора, чтобы свободно проехать. Солдаты, держась тропы, покорно следовали за князем.

- Эй! Что это там впереди? - воскликнул Романх.

Я пригляделся. На горизонте вдруг показалась большая сельская телега, развернутая поперек дороги. Вокруг, в тени окрестных деревьев, начинали просматриваться десятки силуэтов. Снова незваные гости! Непохоже, будто они куда-то торопились. Просто стояли и ждали. Завидев их, князь остановился.

- Кто это? - удивился он, - может, Бриссен и Черный Лебедь?

Романх замотал головой.

- Не может быть, Ваше Превосходительство, - сказал он, - они отправились в путь без обоза! Разве что они встретили купца по дороге.

Князь кивнул.

- Отлично! - произнес лорд, - самое время нам с ними свидеться.

Князь смело зашагал вперед по тропе. Романх же был не столь радушен.

- Это могут быть и разбойники, Ваше Превосходительство, - предположил ветеран, - думаю, нам лучше подготовиться.

Князь даже не замедлил шага.

- Прекрасно, - сказал он, - тогда расправимся с ещё одними злодеями.

Романх поспешно ускорил шаг, устремившись за князем.

- Ваше превосходительство, - сказал он, - нам стоит приготовить дружину и не торопиться, тут может быть засада!

Князь только отмахнулся.

- К чему гадать? - удивился господин Герхард, - через пару минут всё станет ясно, если что, мы легко передавим весь этот сброд.

Деррик согласно кивнул и передал лорду меч. Романх в раздражении закатил глаза, но князь только ускорил шаг, уводя за собой дружину. Времени строить планы у нас не оставалось. Я испуганно огляделся по сторонам, рассматривая верхушки деревьев. По слухам, разбойники любили прятать в листве своих стрелков. К счастью, в хвое жиденьких сосен никого не было видно. Неожиданно мое внимание привлекла карета, уголком глаза я уловил легкое движение. Повернув голову, я заметил, что занавески на окнах экипажа зашевелились, и на миг моему взору предстало хорошенькое личико Люции. В первый раз принцесса заинтересовалась происходящим на дороге. "К чему бы это?!" - удивился я. Увы, играть в гадалки времени не было.

Посмотрев вперед, я, наконец, смог рассмотреть незваных гостей Вороновья. Их оказалось больше, чем я подумал вначале. Справа от телеги я заметил с пяток массивных детин. Все были, как на подбор: высокие, широкомордые, лысые или очень коротко подстриженные, с взорами без малейшего проблеска умственной нагрузки. Облачены они были в разномастные доспехи, преимущественно из плотной кожи. Ни один, насколько я мог рассмотреть, не носил полный набор. У первого отсутствовали наплечники, у второго нагрудник не был укреплен стальным пластинами, третий где-то оставил свои наколенники и щеголял в данный момент голыми, волосатыми, как у обезьяны, ногами. Каждый, однако, не забыл прихватить по массивному двуручному молоту или огромной шипастой дубине. Настоящие громилы!

Слева от телеги, опираясь на длинные посохи, непринужденно стояли ещё три человека. При одном взгляде на них мне стало не по себе. Их лица практически полностью закрывали черные, обшитые по бокам красной лентой, капюшоны. Тела закрывали подобного же цвета мантии. Мешковатые одеяния полностью уберегали их тела от постороннего взгляда, и рассмотреть можно было только бледную высохшую кожу на кистях их рук и пальцах, болезненно сжимающих длинные посохи. Чисто инстинктивно я почувствовал отторжение. Эти люди содержали в себе зло. По идее, моя чувствительность к потусторонним вещам заканчивалась на конце ладоней, но в этих троих я не мог ошибиться. Казалось, они были сродни тому страшному черно-желтым знаком.

Увы, это были далеко не все, чуть позади детин и "черных капюшонов" слонялись с две дюжины оборванцев. Вооружены они были, как придется. Одни носили проржавевшие от времени кольчуги и держали в руках длинные односторонней заточки мечи, скорее похожее на сабли, другие закрывались изодранными черными плащами и были одеты в простую городскую одежду, видимого глазу оружия при них не было, но меня не покидало ощущение, что за своими спинами они хранили острые кинжалы.

Собравшаяся около телеги братия не могла иметь ничего общего с регулярными войсками Великого Королевства, и казалось сомнительным, что они являлись охраной какого-либо купца. Посреди это сброда выделялась только одна фигура. Перед телегой, посреди тропы, в непринужденной позе стоял высокий, массивный воин. Он был почти на голову выше своих громил, да и одет намного лучше. По манере держаться и стальному взгляду воина сразу становилась понятно, что именно он являлся вожаком стаи. Мужчина был облачен в длинную, доходящую ему почти до колен, кольчугу, усиленную на груди многочисленными стальными пластинами. На плечах вожака висел новомодный рыцарский плащ, но никаких значков или заколок с родовым гербом нигде не было видно. Плащ был небрежно пристегнут к массивным стальным наплечниками, украшенным острыми изящными шипами. Без сомнения, подобный доспех мог быть изготовлен только для рыцаря, но этот воин им определенно не являлся. В его широкой массивной фигуре не читалось ничего благородного. Черты лица его не могли считаться безобразными, но они были настолько резкими и грубыми, что казалось, будто голову незнакомца кто-то вытесал топором из камня. Под густыми черными бровями мужчины сверкали решительные злобные глаза, говорившие об уме и чувстве превосходства. Шлема воин не носил, вместо него на голове красовался широкий (наверное, с три больших пальца шириной) серебряный обруч. Вместо поножей воин надел плотные кожаные штаны, украшенные вычурными заклепками. Вместе с наплечниками всё это смотрелось нелепо, но я, черти меня раздери, был бы последним, кто рискнул сообщить об этом незнакомцу. Встретиться с его топором, небрежно висящим у правого бока, мне вовсе не улыбалось.

- Куда путь держим, господа? - поинтересовался вожак, когда мы подошли поближе.

Романх сделал взмах рукой, приказывая карете остановиться, и затем обе его руки небрежно легли на массивную алебарду. Остальные воины также потянулись к своему оружию. Команды Романх не отдал, но всем было ясно, что от такой банды не следовало ожидать ничего хорошего. Я обеспокоенно заново пересчитал незваных гостей. Не хило. Совсем не хило. И, как всегда, мы даже не потрудились приготовиться к бою. Печально вздохнув, я покачал головой, и откуда столько неприятностей за столь короткое время!?

Из всех только князь остался невозмутимым.

- Я господин этой земли, дарованной мне по праву крови, - ответил благородный Герхард, - посему имею право следовать по ней, куда мне вздумается, и вершить суд, как на то будет мое усмотрение.

Вожак улыбнулся.

- Значит, ты - Герхард, князь Вороновья? - небрежно спросил.

По рядам дружинников пробежал громкий ропот возмущения. Кто-то позволил "тыкнуть" нашему князю прямо в лицо! Бойцы принялись перешептываться, гадая, благородного ли происхождения незнакомый воин, что имел право даже подумать о непочтении. Я же ничуть не сомневался, несмотря на изысканный плащ и яркие наплечники, таинственный вожак был обычным простолюдином. Говорил он по праву силы и своего топора, а уж никак не по зову благородной крови.

Князь не шелохнулся, сохранив видимость спокойствия.

- Ты прав, - произнес он, - но могу ли я узнать имя рыцаря, вступившего в мои владения?

Видимо, князь решил придерживаться пока дипломатического тона. Насколько я знал, в дворянской среде, прежде чем начать дубасить друг дружку мечами, следовало произнести некий банальный набор фраз, дававший повод для оскорбления рыцарской чести. К слову сказать, у простолюдинов всё было почти так же, только проще. Обычно хватало одного-двух выражений в стиле: "Эй, мужик, а у тебя в кармане случаем не наши деньги на пару кружек эля?!". Вожак, решив подыграть князю, разразился громким лающим смехом и произнес:

- В мире я известен, как Юджин Железная Задница.

- Ну, что привело тебя в мои владения, Железная Задница? - поинтересовался князь, небрежно обхватив рукоять своего меча.

Вожак улыбнулся.

- Дела, князь, дела, - спокойно ответил он, - многие из них я уже успел свершить в твоем славном княжестве. Осталось только одно. Самое важное.

- И что тебе нужно такого, рыцарь, что ты решился преодолеть столь долгий путь? - поинтересовался князь.

Юджин покачал головой, а затем театрально сплюнул, выплеснув жидкость рядом с ногами князя.

- У меня брюхо сводит от этих разговоров, - произнес Железная Задница, - всё у вас, дворянчиков, с какими-то нелепыми вывертами. Вот что, князь, дело у меня простое и понятное. Мне нужна та особа, что сидит у тебя в карете. Я знаю, кто она, куда больше, чем ты, но это не важно, ибо не вижу смысла что-то тут доказывать. Я скажу просто и быстро, чтобы всё вмиг стало понятно. Великому Королевству - каюк! Вот прямо так просто - каюк! Но трон сей державы ещё имеет для Эрмса определенное значение, пусть уже и не такое важное, как раньше. И, в некотором роде, я намерен способствовать тому, чтобы этот трон достался той, чей он по праву. Всё должно быть, как оно должно быть. И Эрмс будет принадлежать тому, кому предназначено им править.

Юджин сунул руку в карман своих брюк и вытащил оттуда металлический значок. Мне потребовалась секунда, чтобы его узнать. Черный, с желтым месяцем. Близнец того, что дала мне Люция.

- Я говорю от имени своего Владыки, - объявил он, - истинного повелителя Эрмса. Принцесса сейчас отправится с нами. Это не обсуждается. А дальше всё зависит от тебя, князь, мне не хочется терять людей в ничего не значащей стычке, они мне ещё пригодятся для похода на столицу. В целом, у тебя три варианта. Первое и самое лучшее - ты можешь отдать принцессу и присоединиться к нам, дав присягу Властелину. Он не забывает верности. Второе - ты можешь просто бросить сейчас карету и отправляться вместе с дружиной в свой замок, наводить там порядок. Прости, но мы там с ребятами немножко набедокурили ... Впрочем, ничего страшного, все стены на месте. Но этот вариант не так и не сяк. Сейчас мы тебя не тронем, ценности, дарованные нам жителями твоего княжества, на данный момент вполне удовлетворяют наши мелкие потребности. В общем, какое-то время будешь жить спокойно, но когда мы захватим весь Эрмс, то рано или поздно придем к тебе, а, боюсь, наш Властелин не любит, когда кто-то колеблется встать под его знамена. И, наконец, самое дурацкое решение - ты можешь сейчас вынуть свой меч, разразить свой благородный хавальник напыщенной речью и броситься в атаку. Впрочем, сам видишь, соотношение сил тут малость в мою пользу. Ты же не хочешь оставить свой народ без князя и дружины, так что выбирай!

Все испуганно затаили дыхание. Лица князя я не видел, благородный Герхард стоял к дружине спиной, но я не сомневался, что лорд просто кипит от гнева. Романх и остальные гвардейцы перехватили алебарды поудобнее, мечники обнажили мечи. Братья поспешно сгруппировались вокруг меня. Мы были готовы умереть за князя! К несчастью, Юджин был прав в своих суждениях, его банда действительно была больше. В принципе, я не сомневался, что дружина сможет отбиться от облаченной во всякое рванье оравы, но вот мне почему-то не верилось, что эти странные, облаченные в черные мантии люди попытаются просто избить нас своими посохами. Юджин явно был уверен в своей силе. Да и его "выбор" был простой игрой слов, попыткой запугать дружину! Было ясно, что честь никогда не позволит князю прислушаться к словам бандита.

- Даже если бы я не был связан обетом, - произнес князь, - то счёл бы себя проклятым предками, если бы прислушался к подобным словам.

- Значит, ты хочешь умереть? - улыбнулся Юджин.

Князь Герхард сорвал с руки и бросил на землю свою латную перчатку.

- Я бросаю тебе вызов, Железная Задница, - ответил он, - если в тебе есть хоть капля чести, ты его примешь и рискнешь встретиться со мной один на один, как оно подобает воину.

Я ахнул. Определенно князь давал нам надежду убраться отсюда без потерь. Просто ли из рыцарских побуждений, или господин Герхрад и правда всё просчитал, но поединок был, возможно, нашим единственным шансом. Убей князь Юджина, и сброд того наверняка разбежится. Какие бы высокие цели и какого бы неизвестного Властелина ни чтил вожак, его банда явно поклонялась одному лишь повелителю - желтому металлу. Как только некому станет им платить, они уйдут в поисках более слабых и богатых землевладельцев. К несчастью, Юджин отнюдь не выглядел мальчиком для битья, он был почти на полголовы выше и на ладонь шире князя, а в его движениях, помимо силы, читались быстрота и ловкость, привитые походной жизнью. К тому же я сильно подозревал, что наплечники и плащ Железная Задница не купил, а снял с трупа другого рыцаря. При других обстоятельствах, в этом можно было не сомневаться, князь своим умением смог бы заломить Юджина, однако сейчас, с переломом в левом предплечье, шансов у лорда было не так много. Щитом или копьем господин пользоваться не мог, стало быть, и блокировать удары ему будет труднее. Правда, господин был с ног до головы защищен стальными рыцарскими доспехами, так что поразить князя было не так-то легко, но всё имело и отрицательную сторону. Юджин, в куда более легком облачении, мог двигаться быстрее, а, главное, вести бой дольше. На его месте я бы просто ушел в оборону и попытался вымотать господина Герхарда. Оставалось лишь надеяться на мастерство князя, как и на то, что Юджин, получивший свои навыки в поле, незнаком с приемами лучших учителей Великого Королевства, обучавших при дворе знатных дворян.

- Ну, что же, - улыбнулся Юджин, - это не займет много времени.

Обернувшись, вожак кивнул своим людям, те отступили на несколько шагов, открывая площадку для поединка. Князь, молча, кивнул Деррику. С тревожным лицом оруженосец развернулся и направился к остальной дружине.

В этот момент меня за плечо тронул Романх:

- Как рана князя?! - прошептал он мне на ухо.

Я бы очень хотел его успокоить, но не мог.

- Мне не дано умение сращивать кости, - ответил я, - состояние господина Герхарда не располагает к дуэлям!

Романх кивнул.

- Вот если бы он сам это понимал.

В бессильном отчаянии ветеран повернулся к князю. Он ничего не мог сделать, верность воинской дисциплине и армейским уставам не позволяла Романху игнорировать приказы лорда.

Юджин взял в руки свой топор и двинулся вперед. Князь Герхард обнажил меч и отсалютовал врагу. Противники приблизились друг к другу. Железная Задница начал аккуратно обходить господина слева, подыскивая возможность для лучшего удара. Князь повторил маневр Юджина, начав заходить с другой стороны. Некоторое время соперники кружили, примериваясь друг к другу. Очевидно, князь ждал атаки Юджина. По историческим балладам, злодею полагалось атаковать первым, а герою защищаться. Так было добродетельней. К несчастью, Юджин не торопился лезть на рожон. Наконец, Железная Задница, прекратив кружить, резко отпрыгнул вправо и попытался нанести удар, метя своим топором в щель между наплечником и наручем лорда. Князь не дал противнику провести свою атаку. Не став отходить, господин сделал резкий выпад. Меч лорда был длиннее топора Юджина, к тому же им можно было не только рубить, но и колоть, держа соперника на острие клинка. Железная Задница попытался увернуться, изменив ход своей атаки, но тяжесть и инерция собственного оружия помешали ему осуществить маневр до конца. Меч князя воткнулся в кольчугу врага, пробив несколько звеньев. Увы, доспех оказался крепким, да и лорд Герхард не успел вложить в удар всю силу. Клинок вошел в шкуру бандита от силы на ноготь. Тем не менее, из ранки полилась кровь. Юджин поспешно отпрянул. Мы обрадовано закричали. Первая кровь была в пользу господина!

Стремясь развить успех, князь сделал шаг вперед и осуществил хитроумный финт, попытавшись вонзить свой клинок в горло врага. Однако Юджин не поддался, ловко увернувшись, он попробовал снова зайти князю под правую руку и провести атаку. Господин Герхард отступил на шаг и неожиданно нанес сильный закрученный удар снизу вверх, рубанув по топору соперника, но на поверку древко оружия оказалось стальным, и лишь для удобства оно было обернуто в деревянную трубку. Сталь ударилась о сталь. Топор не сломался, но атака князя была столь сильной, что меч лорда скользнул вверх, ударив под режущую кромку. Юджин не сумел удержать оружие. Топор выскочил из его руки и, описав красочную дугу, отлетел в сторону. Дружина вновь радостно закричала.

- Ах ты, засранец чертов! - взревел Юджин.

Князь не ответил. Развернув клинок, лорд нанес рубящий удар сбоку, попытавшись снести сопернику голову. Юджин пригнулся, затем, перекатившись по земле, устремился к своему топору. Князь попытался его настигнуть, но не успел. Доспехи замедляли его движение. Юджин поднял с земли топор и вернулся в защитную стойку. Лорд Герхард двинулся в атаку, обрушив на противника серию выпадов. Длина меча некоторое время держала Юджина на почтительном расстоянии, мешая нанести контрудар. Блокировать топором Железной Заднице также было затруднительно, поэтому Юджин принялся кружить, пытаясь обойти князя сбоку. Вскоре ему это удалось. Зайдя слева, злодей нанес удар. Князь не успел перестроиться, и атака Юджина пришлась на незащищенную руку господина. Оставалось только пожалеть, что сейчас лорд не мог использовать щит. С мечом в правой руке благородному Герхарду было труднее отражать атаки с левой стороны. Тяжелые доспехи мешали князю уходить из-под ударов быстрыми прыжками, подобно тому, как это делал Юджин. Посему всё, что смог сделать князь, это быстрым движением выбросить вперед сломанную руку, нарушив точность вражеского удара. В результате топор злодея попал не в щель между доспехами господина, а прямо по бронированному наручу. От доспеха князя полетели искры, а лицо господина перекосилось от боли. Чертов перелом, нанесенный дубиной людоеда, давал о себе знать. Тем не менее, господин сдержался и не закричал. Не растерявшись, князь сделал быстрый выпад, доказав Юджину, что радоваться рано. Увы, удар оказался недостаточно быстрым. Злодей снова успел отскочить, и меч князя лишь слегка чиркнул по его кольчуге.

В этот момент слабый скрип отвлек мое внимание от боя. Повернув голову, я увидел, что дверь кареты открылась. Принцесса вышла из своего убежища и встала на ступеньку своего экипажа. Повернув головку, Люция принялась рассматривать сражающихся мужчин. Страха или даже простого испуга в её глазах не было, скорее интерес. Я поспешно бросился к карете:

- Ваше Высочество, умоляю, вернитесь назад! - воскликнул я, - здесь опасно! Не стоит привлекать внимание бандитов!

- Сгинь! - ответила принцесса.

- Но Ваше Высочество..., - начал я.

Принцесса на миг повернулась и подарила мне взгляд, способный за миг превратить молоко в простоквашу. Протест замер у меня в горле. Даже в гневе она была просто великолепна. Острые глазки, сердитые бровки...

Вой стали вернул меня обратно к действительности!

Стыдливо я отвернулся от принцессы. В конце концов, простой послушник не имел никакого права ей что-то приказывать. Нам оставалось лишь надеяться на князя.

Между тем, поединок развивался не лучшим образом. Юджин узнал слабое место князя, и сейчас предпринимал активные попытки снова прорваться с левой стороны. Князь отчаянно сопротивлялся. Быстро кружа, лорд старался всё время держать противника справа. Одновременно князь отказался от попыток разрубить врага и перешел на размашистые колкие выпады, стремясь проткнуть Юджина издалека, однако тот был чуть быстрее и, усвоив урок, старался не подставляться попусту.

Я застонал, мои худшие подозрения начинали сбываться. Отказавшись от плана быстро закончить поединок, Юджин решил взять князя измором, затягивая бой. Лорд Герхард действительно начинал уставать. На лице князя обильно выступил пот, его движения замедлились. Юджин же, казалось, был на пике формы. Более легкая кольчуга стала для злодея преимуществом, к тому же его не мучила рана. Вскоре Юджину снова удалось прорваться. Умудрившись на миг отбить меч князя древком своего топора, вожак сделал шаг вперед и нанес новый удар в левую руку князя, по счастью, не совсем точный. Лорд Герхард пошатнулся и чуть не упал. В последний момент князю удалось отступить назад и сделать выпад, остановив атаку противника, но Юджин с легкостью отскочил и рассмеялся. Стало ясно - в таком темпе князю долго не продержаться.

Очевидно, лорд Герхард тоже это понимал. Вдруг князь издал свой клич:

- Честь и слава!

Господин бросился вперед, собрав в атаку остатки сил. Юджин не был готов к такому повороту, и буквально на долю секунды замешкался. В этот момент князь применил какой- то хитроумный прием, видимо, из тех, что его научили в столице, и провел быструю атаку на правую руку соперника. Меч воткнулся Юджину в кисть, буквально в одном ногте от рукава кольчуги. Будь удар князя чуть сильней, и он бы просто отрубил врагу руку. Юджин взвыл и выронил топор, очевидно, клинок глубоко зашел в кость. Кровь моментально залила всю рану, а кисть врага безжизненно повисла.

- ДА! - взревел Деррик, - размажьте его, Ваше Превосходительство!

Через секунду клич оруженосца подхватила вся дружина. Юджин отскочил и быстрым движением выхватил из-за сапога острый стилет, но теперь ему приходилось сражаться левой рукой, к тому же с ещё более коротким оружием. Князь Герхард уверенно двинулся вперед на злодея. Юджин начал отчаянно кружить, стараясь зайти господину за спину, но его попытки были тщетны. Князь уверенно держал бандита на расстоянии своего меча. К тому же потеря крови замедлила самого Юджина, так что по скорости противники уже мало чем уступали друг к другу. Я охотно присоединился к крикам дружины, в этот момент мы отчаянно поверили, что князь Герхард надерет задницу Железной Заднице!

- Ну, всё, пора заканчивать этот цирк, - послышался тихий голос принцессы, звучал он негромко, и удивительно, что в общем крике мне удалось как-то его различить.

Повернув голову, я посмотрел на Люцию. Красавица ухмыльнулась презрительной улыбкой, а затем резко вскинула руки вверх, растопырив свои изящные, сверкающие блестящим маникюром пальчики.

Никто не успел понять, что и как произошло. Неожиданно над князем замелькала огнем яркая вспышка, а затем в господина ударила молния! По рыцарским доспехам прошел разряд, засверкали искры. Господин Герхард закричал от боли и неожиданности, попытался отскочить, но от смерти ему уже было не убежать. Словно блестящее огненное копье, молния вошла в землю, оставив за собой ужасный запах. Запах паленого мяса. Запах смерти того, кто был нашим лордом. Нашим повелителем. Издав последний крик, Герхард рухнул на землю и затих.

В следующий миг над местом битвы воцарилась тишина. Первым опомнился Юджин:

- Вперед, братва, - проорал он, - поколем солдатиков!

Трое в черных капюшонах вздернули вверх посохи и начали кричать странные слова на неизвестном мне языке.

"Чернокнижники!", - осенило меня.

Но было слишком поздно. Всё было слишком поздно. В следующую секунду с их посохов слетели три силовых сгустка, представляющих собой некую шарообразную массу из сиреневых и молочно-белых цветов. Чем-то она по виду напоминала пересохший клей. Один из сгустков попал прямиком в Романха. Доспехи ветерана, казалось, не пострадали, однако воин взвыл и рухнул на землю.

В один миг дружина осталась без обоих лидеров. Воины похватали оружие, но не смогли толком построиться. Дурацкая солдатская привычка подвела всех. Дружина ждала команды, громкого стройного приказа, и без не могла ничего предпринять. А отдавать приказы стало некому. В следующий миг вражья банда накрыла нас. Группа громил, орудуя своими молотами, мигом сшибла гвардейцев и прорвалась к карете.

В отчаянии я метнулся к принцессе. Не знаю, зачем ... Как её мог защитить простой послушник?! А, главное, хотела ли она этого сама? Видимо, нет. Увы, в этот момент я был не способен думать. Вскочив на ножку кареты, я дернул принцессу за рукав: - Ваше Высочество!

- Сгинь!

Принцесса развернулась и ударила мне своей ножкой, заехав ровно в коленную чашечку. От неожиданности я пошатнулся и слетел с кареты, больно ударившись плечом об колесо. Присев на корточки, я глубоко вздохнул и попробовал обратиться к кристаллу, дабы излечить свою боль. Мою сосредоточенность прервал лязг мечей. Вслед за громилами нас атаковал весь остальной вражеский сброд. Слышались крики боли, и где- то вдали - смех Юджина. Мне стало стыдно, в тот момент, когда умирали мои товарищи, я хотел обратить силу кристалла, дабы излечить свой небольшой ушиб. Лицо залилось краской от осознания собственной трусости. Я вскочил, гневно трясясь, и, стремясь доказать что-то самому себе, ринулся на ближайшего громилу, врезав ему рукой под скулу. Но злодей только поддакнул и в следующий миг обратил против меня свой молот. Я увернулся, но не до конца. Молот лишь слегка чиркнул мне по виску, но мне и этого хватило. Я рухнул на землю, страдая не столько от боли, сколько от страха и оцепенения. Падая, мое тело снова встретилось с проклятым колесом кареты. На этот раз головой. В глазах моих засверкали искры, а в следующую секунду всё потемнело. Мы проиграли!

Глава V "Болотный маг"

На поверку боль оказалась не слишком сильной. Сознание я потерял лишь на пару секунд. В голове всё гудело. Ничего толком не соображая, я вяло прополз по земле и забрался под карету. По счастью, громила меня не преследовал, видимо, счел мертвым и направился к следующей жертве. Спрятавшись между колесами, я перевернулся на бок и затих.

Дружинники умирали. Я не увидел, как пал Деррик, но знал, что он умер. Друг бы не стал сдаваться или прятаться. В отличие от меня. Я чувствовал стыд, но ничего не мог с собой поделать. Все зачатки героизма покинули меня. Сейчас я просто хотел жить, и мне совсем не хотелось умирать вместе со своими товарищами. Предательство ли это было, подлость или трусость, этого я не знал, но чувство самосохранения в этот момент взяло верх над долгом. Мои молитвы всё равно уже никого не могли спасти, а только продлили бы общую агонию. Нас предали, подвели на убой. Кем бы ни был этот таинственный Властелин Юджина, он явно знал, куда из столицы повезут Люцию...

Люция! Я содрогнулся от осознания того, что они могут с ней сделать! Однако, по всей видимости, сейчас жизни принцессы ничто не угрожало. Она им была нужна. Для чего? Что Люция им говорила, во что верила?! Как они её обманули? Как ввели в заблуждение?

Вскоре крики утихли, видимо, пал последний наш солдат. Бандиты разразились радостным смехом. Я прижался к земле и закрыл глаза, притворившись мертвым. Трудно было поверить, что подобный сброд побрезгует мародерством. Наверняка, обыскивая трупы, меня найдут, а затем прикончат. Оставалась только слабая надежда, что они не покусятся на вещи светлого брата, у которого просто не могло быть много денег. Впрочем, надежда эта была слабой, но она же была единственной. Посему я постарался не двигаться. О том, что я предал своего господина, своих друзей и Вороновье, отказавшись умереть в их славу, мне следовало подумать потом. Сейчас мне было не до того.

Бойня завершилась. Юджин, невзирая на рану, довольно рассмеялся.

- Ха! Удачный день, ребятки! - отозвался он, - два дня и две славные драки!

Банда разразилась издевательскими смешками. Я удивился. Что за две драки? Одна произошла сейчас, а вторая? С кем ещё успели повстречаться эти головорезы?

- Ты по-прежнему тратишь время в варварских развлечениях, Юджин!

Я затаил дыхание и на миг, казалось, действительно умер. Голос принадлежал Люции! Милой, прекрасной принцессе! Она знала Юджина. Конечно, у бандита и принцессы были одинаковые жуткие знаки, и то, что они раньше друг с другом виделись, было по меньшей мере логично. Я вспомнил рассказ Юджина, когда бандит, подобно фанатику, с пеной у рта славил своего таинственного Властелина. Припомнились мне и слова принцессы о том, что Бог может оказаться не таким, как я его себе представлял. Только Светлый Владыка знал, как мне не хотелось во всё это верить.

Юджин рассмеялся.

- Рад тебя видеть, Люция, - отозвался он.

Принцесса фыркнула и ловко соскочила с подножки кареты. На дерзость бандита, посмевшего сказать принцессе "ты", она не обратила никакого внимания.

- Мне слишком долго пришлось ждать тебя и твоих людей, Юджин, - резко сказал она.

Бандит громко фыркнул.

- Нас задержали мелкие вопросы. В замке сего дурного князя оказалось немало богатств, а потом чисто случайно мы нарвались на отряд, ведомый двумя нелепыми рыцаренками. Не мог же я отказать своим ребятам в столь милом развлечении.

Я вздрогнул. Банда Юджина уничтожила отряд Бриссена! Теперь в Вороновье не осталось ни одного дружинника! Более того, по всей видимости, до этого разбойники сумели прорваться в фамильный княжеский замок и наверняка разграбили его, обобрав слуг, крестьян и ремесленников.

"Матушка! - ужаснулся я, - что стало с ней в замке?!".

Мне оставалось лишь надеяться, что её пощадили ... Снова замерев, я прекратил трепыхаться и продолжил слушать разговор.

- Эти земли наши, - продолжил Юджин, - не больно-то ценная территория, конечно, но отсюда можно быстро и легко добраться до Алиссии, а вот уж там есть чем поживиться. Уверен, Владыка Белез будет доволен.

"Белез! Что ещё за Белез?", - подумал я. Очевидно, речь шла об их таинственном покровителе.

Люция снова фыркнула.

- Владыку не интересует всякая мелочь, - заметила принцесса.

- Я бы не назвал Алиссию мелочью, равно как и Вороновье, - возмутился Юджин.

- Ты дурак, Железная Задница, - без обиняков сказала принцесса, - этот твой отряд не сможет взять крупнейший город Эрмса!

- Дай время, чтобы подтянуть подкрепление! - обиженно сказал Юджин.

Принцесса издевательски рассмеялась.

- Потому ты и дурак, - произнесла Люция, - всё упирается во время. Его-то и мало. Властелину Белезу нужен весь Эрмс, а не пара городков. К чему кормиться объедками со стола, когда можно взять всё. Твоя задача отвезти меня в столицу! Как только я смогу занять трон, мы объединимся с силами господина на севере, тогда всё Великое Королевство будет вынуждено признать власть Властелина. Мы возьмем Алиссию и все остальные земли, не пролив ни капли крови!

- Я не люблю эту вашу дипломатию, - заметил Юджин, - марш без доброй драки разлагает войска. Время от времени земля ждет, чтобы на неё пролили немного кровушки.

- Не думаю, что так считает и Владыка Белез, - отрезала принцесса, - он послал тебя освободить меня из рук отца и доставить в столицу! Этим нам и предстоит заняться.

Юджин хмыкнул.

- Прости, но, боюсь, у Властелина другие планы, - сказал он.

- Что?! - не поняла принцесса.

Я рискнул приоткрыть один глаз. Из-под кареты видно было мало, но я рассмотрел тоненькую фигурку принцессы, над которой возвышался силуэт Юджина.

- Приказ?! Что за приказ?! - удивилась Люция.

- Сейчас я его до тебя доведу, - хмыкнул Железная Задница.

Далее всё произошло очень быстро. Выхватив из-за пояса стилет, Юджин вонзил его в грудь принцессы! Люция не успела ничего сделать, столь неожиданным и предательским был удар. Девушка задергалась, как посаженная на иглу бабочка.

- Предатель! - закричала от боли и ярости Люция.

Юджин рассмеялся.

- Владыка более не нуждается в тебе.

Бандит сильнее надавил на стилет, и раненной рукой попытался ухватить принцессу за спину. Люция закричала, но каким-то чудом успела вывернуться. В следующий момент принцесса вскинула руки, и с её пальцев вдруг сползло пламя. Огонь отбросил Юджина и в следующий миг превратился в огромный шар. С громким треском он взорвался, накрыв бандитов волной огня. Даже я, лежа под каретой, почувствовал жар. Принцессу также отбросило собственным заклинанием, хотя огонь почему-то не сильно повредил ей. Люция упала на землю. В теле её по-прежнему торчал стилет. Юджин лежал в пяти шагах от девушки и не подавал признаков жизни. Плащ бандита сильно дымил. Такая же участь постигла и множество его людей, имевших неосторожность встать рядом. Остальные поспешно разбежались или бросились кататься по земле, пытаясь сбить пламя.

Неожиданно я снова почувствовал те странные уколы. Знак опять взвывал ко мне! Я понял, что это значит, и мне потребовались секунды, чтобы решиться. Вскочив на ноги, я ринулся к Люции. Ноги немного затекли, а кровь прилила к вискам от резкого подъема, но двигаться я мог. Подхватив Люцию, я в пару прыжков возвратился к карете и вскочил на место кучера. Заметив лежавший рядом хлыст, я поспешно взял его в руки и, что есть дури, начал сечь лошадей.

По правде говоря, мне ещё никогда не приходилось управлять экипажем. Даже сельской телегой порулить как-то не довелось, тем не менее, мой первый опыт нельзя было назвать неудачным. Лошади громко заржали, а затем дико понесли вперед, сбив с ног стоявшего вблизи бандита. Карета подскочила на бугре, и я вместе с Люцией чуть было не слетел на землю. По счастью, мне удалось справиться. Схватив свободной рукой вожжи, я продолжил хлестать лошадей. Увы, в спешке я совсем забыл про перегородившую нам путь телегу бандитов. Лошади, однако, оказались умнее меня и поспешно свернули в сторону. Карета чуть было не перевернулась при резком повороте, но нам снова повезло - экипаж устоял. Объехав телегу, лошади поспешно припустили вперед.

Оставшиеся в живых бандиты осыпали нас громкой руганью. Я обернулся, желая посмотреть на возможных преследователей, и увидел, что троица злобных чернокнижников вновь подняла вверх свои посохи.

- Проклятье! - прокричал я, - держитесь, Ваше Высочество.

Принцесса меня не услышала. Люция была без сознания, если не хуже, но сейчас я не мог осмотреть её раны. Во всяком случае, жизнь вроде как ещё теплилась в теле принцессы. В этот момент мощный удар сотряс карету, и я снова едва-едва не оказался сброшенным на землю. Магия чернокнижников настигла нас. По счастью, колдуны стреляли не туда, куда следует. Карету порядком сотрясло, а задняя стенка, скорее всего, превратилась в решето, но ни одно колесо не слетело с оси. Лошади же понесли ещё быстрее. Я обложил себя святым знамением и прочел старую, как сам Эрмс, молитву: "о спасении в пути". Ручаться не берусь, но, видимо, помогло. Только этим, во всяком случае, я мог объяснить тот факт, что лошади или карета не столкнулись по пути с ближайшими соснами. Я отбросил хлыст и покрепче ухватился за вожжи, правда, особенно от этого ничего не изменилось. Я не имел ни малейшего представления, как управлять экипажем. Оставалось лишь надеяться, что лошади и дальше будут посообразительнее меня. Проклятье, но я не знал, как, если что, заставить их остановиться, но этого пока и не требовалось, нам следовало оторваться. Я снова рискнул обернуться. Слава Светлому Владыке! Следующие удары чернокнижников не достигли цели, а экипаж несся столь быстро, что мы через несколько мгновений покинули пределы досягаемости злых чар. Некоторые бандиты бросились вслед за нами, но расстояние только увеличивалось. Большая же часть разбойников, насколько я мог рассмотреть, столпилась вокруг Юджина и вроде как пребывала в растерянности. Прекрасно, при минимальной удаче Юджин не сможет пережить постигший его удар, а, значит, и преследовать нас не будут. Конечно, церковный устав запрещал мне радоваться смерти любого живого существа, с другой стороны, для кого я точно не мог найти ни одного заупокойного слова, так это для Юджина. Из-за него я потерял сегодня столько своих товарищей. Только в этот момент мне вдруг пришло осознание того, что больше я никогда не увижу ни князя Герхарда, ни Романха, ни Тимофа, ни Деррика ...

Деррик ... Тимоф ... Мои единственные, пусть и не всегда мне понятные друзья. Сегодня я их лишился. Где-то их предал, бросил в трудную минуту. Дал умереть ... Проклятый Юджин. И ... И ... Проклятая Люция!

Я бросил взгляд на принцессу. Лицо её стало совсем бледным, глаза были закрыты, а веки болезненно поддергивалась. НЕТ! Я не мог её винить, обязан был спасти. Не знаю, как это вязалось с моральными или этическими нормами. Я не попытался спасти своих друзей, но почему-то пытался спасти её. В принципе, я знал почему, но по-прежнему боялся себе в этом признаться. Нет, она не могла быть виновной. Виновны те, кто её обманул!

Я планировал гнать лошадей до тех пор, пока они не вымотаются. Увы, полное неумение управлять каретой нарушило мои планы. Очень скоро одно из колес встретилось с ямой, с которой уже не смогло справиться. Карета завалилась на бок, и я, схватив Люцию, в последний момент успел соскочить на землю.

Лошади отчаянно забились и продолжили волочить карету по земле. Больше они ничем не могли мне помочь. Я никогда не ездил верхом и боялся даже пробовать. Проклятье, я не знал даже, как следует правильно снять хомуты, дабы освободить лошадей. Сделать это, конечно, стоило. В случае чего, бандиты могли устремиться за разбежавшимися лошадями, подумав, что я ускакал, а не ушел пешком. Однако, согласно церковному уставу, у меня не было даже ножа, чтобы обрезать стягивающие животных ремни. Искать же какой-нибудь подручный инструмент было некогда. Если погоню за нами всё-таки пустят, с принцессой в качестве груза мне не удастся уйти далеко. А, значит, единственным шансом было убежать сейчас как можно дальше. Надежда, правда, была слабой. Среди разбойников порой попадались хорошие следопыты, и если такой сыщется и в отряде Юджина, то нас обязательно найдут. Я даже смутно не представлял, как следует правильно заметать следы. Возможно, всё сопротивление действительно не имело смысла, было пустой тратой сил, но лечь и ждать, когда тебя придут и прирежут, тоже казалось дикостью.

Я снова осмотрел Люцию. Дыхание девушки становилось всё более слабым. Помимо раны, ей досталось и от собственного огненного шара. Удивительно, но она смогла сохранить в целости свои волосы. Хотя некоторые кончики всё же были опалены. На щечках остались следы от легких ожогов, но в целом свой собственный огонь она перенесла подозрительно легко.

Глубоко вздохнув для собственного успокоения, я аккуратно вытащил из раны стилет. Кровь хлынула моментально. Я поспешно прикрыл рану своей ладонью и прочел молитву. Кровотечение не прекратилось. Сосредоточившись, я извлек из своего кристалла остатки магической энергии и прочел молитву заново. Через минуту кровь остановилась. Однако лицо принцессы оставалось бледным, а дыхание сбивчивым. Я готов был разрыдаться. Рана была слишком глубокой, а стилет, возможно, ещё и смазали сильным ядом. Я понял, что лишь оттянул её смерть. Кристалл мой окончательно потух. Открыв сумку, я выбросил в траву уже выдохшийся камень.

В этот момент принцесса разразилась жестоким кашлем. Изо рта её потекла кровь. Я понял - Люция, прекрасная Люция, умирает. А я ничего не мог сделать. Мной овладело отчаяние.

Не вполне соображая, что делаю, я поднял девушку и пошел, не вполне осознавая, куда. В этот момент мне просто нужно было двигаться.

Понятия не имею, сколько я шёл, может, полчаса. Вскоре в ноздри мне ударил запах болотной тины. Гадьючи Топи были недалеко. Овраги стали попадаться всё чаще. Я почувствовал, как ноги мои начинают всё чаще натыкаться на лужи, заполненные болотной жижей. Окрестные деревья изменили форму, став кривыми и жуткими. В ухо начали пробиваться голоса уже незнакомых болотных птиц.

В этот момент передо мной, словно ниоткуда, вдруг вырос большущий высокий холм. Всё ещё неся Люцию, я принялся на него забираться. Не знаю, зачем - возможно, мне просто была нужна эта борьба. Подъем дался мне с трудом. Ноги утопали в вязкой земле. Люция была не тяжелой, но руки уже начинали порядком уставать. Наконец, спустя минут десять я оказался на пустой, заросшей травой вершине.

И в этот момент я увидел последнюю разрушенную надежду. К северу от холма, примерно в трехстах локтях, лежали погибшие воины и изрубленные на куски лошади. Рядом были разбросаны обломки доспехов, мечей и луков. А посреди всего этого ада стояли воткнутые в землю копья с насаженными на них головами: барона Бриссена и Черного Лебедя. Отравительное, ужасное зрелище. Юджин не соврал. Его банда погуляла в Вороновье на славу. Тела ещё не начали разлагаться. Наши воины умерли не так давно.

Неожиданно я услышал крики за спиной и, обернувшись, увидел преследователей. Шестеро разбойников шли по нашим пятам. Завидев меня, они громко закричали и замахали руками. Проклятье! Они были от силы в полутысяче локтей от меня! Далеко уйти не удалось.

Взяв покрепче Люцию, я ринулся вниз с холма, направившись к болотам. Это было опасно. Очень опасно. Передо мной раскинулась жуткая трясина, но только там, за густыми болотными ивами, я мог надеяться найти укрытие. На равнине никаких шансов у меня не было. Худшие подозрения подтвердились, в среде врагов оказались следопыты.

Болото началось как-то подозрительно быстро. Вскоре мои ноги уже месили болотную тину. Стопы и колени мигом залипли тошнотворной дрянью. Мои легкие открытые сандалии явно не годились для подобных прогулок, а ведь требовалось бежать. С каждым шагом становилась всё труднее, Люция же, казалось, только прибавляла и прибавляла в весе. В отчаянии я перекинул принцессу через плечо. Нести её так было опасно для раны, но выбор был невелик. Либо так, либо швырнуть в болото.

Не разбирая дороги, я ринулся по кочкам в сторону густых деревьев, росших возле небольшого, покрытого зелеными водорослями озера. Крики преследователей звучали всё ближе. Меня явно настигали. В довершение всего кочки вдруг закончились, и я провалился по пояс в вонючую тину. Разгребая жижу левой рукой (правой приходилось поддерживать спину Люции), я продолжал ломиться вперед. Отступать было поздно.

Через пару минут тина была мне почти по грудь. Я подумал, что быть зарезанным всё же предпочтительнее, чем утонуть. Однако сдаваться было уже не с руки. Проклятье! Не для того я столько пережил, чтобы сейчас так нелепо погибнуть.

Оттолкнувшись от илистого дна, я поплыл, не выпуская из рук Люцию. Жижа поглощала меня. Проклятые сандалии мешали работать ногами. Я полу-проплыл, полу-пробрался всего с десяток шагов, прежде чем почувствовал, что тону. Жижа была уже у горла.

- Вот он, парни! - послышался сзади голос.

Из последних сил обернувшись, я увидел разбойников.

- Вот идиот, - крикнул один из них, - сам за себя сделал нашу работу.

- Да уж, - поддакнул второй, - сейчас утонет со всеми брюликами, что есть на телке! Козел! Ни себе, ни людям! Хотя, если сделаем багор...

Я почувствовал, как мой разум заполнила ярость. Проклятые ублюдки! О бриллиантах они жалели! Должно быть, гнев на миг удвоил мои силы. В дикой ярости я сумел проплыть ещё с пару шагов, и тут моя рука ухватилась за какую-то ветку. Посмотрев вперед, я увидел, что ива, стоявшая на берегу, спасает меня. Ни на миг не отпуская Люцию, я, работая свободной рукой, пробрался по ветке и выполз на берег. Спасен!

- Ты смотри, мужики, выбрался! - удивленно крикнул один из бандитов, - а ну-ка, за ним!

Невзирая на отчаяние, я нашел в себе силы улыбнуться. Неужели эти молодцы решатся повторить мой путь через болотное озеро?!

Улыбка мигом спала с моего лица, когда я обернулся. Слева от меня вокруг озера пролегала узкая, но на вид добротная тропинка, на которую и ступили бандиты. Я понял, что они были правы. Я действительно был законченным идиотом, раз бежал, не разбирая дороги.

Впрочем, опыт тут же пришлось повторить. Вскочив на ноги, я, держа Люцию, нырнул в заросли. Ветки хлестали мне по лицу, какие-то странные колючки цеплялись за тунику, но я бежал, чудом сохраняя равновесие.

Бандиты устремились за мной. При всем желании я не мог от них оторваться. Только бросив Люцию, но это было невозможно. Даже несмотря на то, что она натворила.

Самый рослый из бандитов уже настигал меня. Обнажив меч, разбойник победно рассмеялся и прибавил ходу. Вот он уже был в десяти шагах. Я продолжал бежать, сам не понимая, на что рассчитываю. Восемь шагов, пять, три... Неожиданно меня хлестнула какая-та странная зеленая ветка. Она как будто поднялась из-под земли, подставив подножку. Вместе с Люцией, я растянулся на земле.

Устало вздохнув, я заслонил собой принцессу.

- Гореть тебе в аду! - проорал я.

Бандит рассмеялся и небрежно отбросил мечом ветку, об которую меня угораздило запнуться. Злодей занес своё оружие и готовился было уже добить нас, как вдруг я заметил, что проклятая ветка изогнулась. Вместо того, чтобы отлететь, она как-то выгнулась, а затем завернулась в своеобразный крючок.

Несмотря на весь ужас, я удивился и внимательно смотрел на странную ветку. К моему удивлению, коры на ней не было. То, что я принял за продолжение ивы, на поверку оказалось отростком, покрытым крупной, перепачканной грязью чешуей.

- Что за ... - пробормотал я.

Бандит издевательски хрюкнул, но в тот же момент лицо его исказилось от страха. Неожиданно злодей замер и - о ужас, его тело и одежда вдруг посерели. Удивившись, я пнул бандита и несказанно удивился. Моя нога как будто ударилась об каменную стену. Присмотревшись, я понял, что не ошибся. Бандит превратился в камень. Неожиданно я почувствовал за спиной чье-то присутствие. Я обернулся и обомлел. Перед мной стоял огромный василиск! До этого мне лишь раз, во время выступления в Вороновье бродячего цирка, приходилось видеть подобную тварь. Но тогда это был просто избитый, загнанный зверь, вызывающий скорее не страх, а жалость. Сейчас же мне самое время было пожалеть себя. Я понял, что тогда в цирке увидел детёныша, а сейчас мне представилось "счастье" увидеть взрослую особь. Василиск, как и положено, походил на гигантскую чешуйчатую ящерицу, или, скорее, крокодила. В длину он был почти с два моих роста, а в высоту его огромная вытянутая голова могла запросто достать мне до шеи. В полумраке болота были отчетливо различимы его гигантские черные глазищи, отливающие золотистым цветом. Я знал, что благодаря им василиск может обращать своих жертв в камень. В данный момент монстр несколько лениво поднимался с земли, собираясь напасть на незваных гостей. Очевидно, василиск спал, и в пылу бега мы просто приняли его за большой, покрытый зеленым мхом валун. То, что почудилось мне веткой, на самом деле оказалось длинным хвостом василиска.

На пределе реакции я, всё ещё кое-как умудряясь держать Люцию, отскочил в сторону. Надо сказать, как раз вовремя. Василиск подался вперед и, не обращая внимания на меня, впился своими острыми зубами в разбойника. В этот момент тело бандита из камня снова обратилось в плоть. С какой-то жуткой медлительностью зубы твари вошли в злодея. Тот закричал и попытался вырваться, но бесполезно, василиск держал крепко. В страхе я отвернулся, и, к собственному облегчению, не увидел, как василиск перекусил тело несчастного пополам.

Мне следовало срочно подумать о собственном спасении. Вскочив на ноги, я ринулся прочь. За моей спиной раздались гневные крики ярости и боли. Очевидно, оставшаяся пятерка разбойников только что напоролась на василиска! На мое счастье, дикая тварь предпочла атаковать их. Черт знает, возможно, вид клинков спровоцировал монстра. Так или иначе, но василиск, если и не избавил меня от проблем, то, по крайней мере, давал шанс. Может, Светлый Владыка послал его? Ведь у любой твари, если верить догматам святых отцов, есть своё назначение. Однако мне сейчас было не до теософии. Люция становилась всё тяжелее, а ноги ныли просто невообразимо, тем не менее, я бежал. Бежал, как никогда в жизни.

Неожиданно поросшие травой кочки закончились, и передо мной предстал небольшой участок твердой земли. В центре опушки, под высоким неизвестным мне болотным деревом расположился небольшой деревянный сруб. Я присмотрелся, удивительно, но дом действительно был сложен из толстых, перетянутых бечевкой бревен. Всё, по крайней мере, выглядело сделанным по дедовскому способу - без единого гвоздя. Очень странно, деревьев для бревен такой толщины в болоте было не найти. Хотя - как знать, о том, что творится в глубинах Гадючьих Топей, никому в Вороновье известно ничего не было. В общем, удивляться было некогда. На крыше таинственного дома я разглядел толстую кирпичную трубу, из которой в данный момент валил дым. Следовательно, хозяин сруба был на месте. Я поспешно направился к двери. Кто бы здесь ни жил, мне сейчас требовалась помощь.

"Будь что будет", - решил я.

Я уже был у самой двери, когда вновь услышал за спиной крики. Обернувшись, я увидел двух головорезов. Проклятье, значит, пусть с потерями, но им удалось убить василиска. Тела бандитов были покрыты небольшими ранами и кровоподтеками, но двигались они быстро и явно пребывали в лучшей форме, нежели мы с Люцией. Я отчаянно забарабанил в дверь.

- Убирайтесь! - последовал изнутри ответ.

- Пожалуйста, впустите, - в отчаянии закричал я, - иначе бандиты убьют меня!

- Мне наплевать!

- Тут раненная девушка...

- Я уже не в том возрасте, - последовал в ответ.

Я яростно пнул ногой дверь.

- Помоги мне, черт бы тебя побрал!

- Проваливай, мелкий поросенок! Не то василиска натравлю!

- Василиска уже зарубили бандиты!

- Что?!

За моей спиной послышались издевательские смешки. Я обернулся и увидел разбойников. Те были буквально в десяти шагах.

- Добегался, щенок! - злобно крикнул один из них.

Я опустился на землю и прижал к себе Люцию. О! Высший Отец, неужели ты можешь дать всему так глупо закончиться?

В этот момент дверь, наконец, отворилась, и я увидел на пороге седого старика, с длинной густой бородой, прямо как у Святого Великомученика Феофана Миролюбского - до яиц. Голова хозяина дома также заросла грязными седыми волосами. Над ними, как курица на соломе, возлежал длинный остроконечный колпак синего цвета. Старик носил такого же цвета длинную мешковатую мантию, из-под которой проглядывали загнутые носами вверх сапоги, выделанные из тонкой красной кожи. В руке хозяин дома держал длинный, богато украшенный посох, светившийся на верхушке красивым зеленым кристаллом. Это явно была вещь силы. Я чертыхнулся, только преследуемого инквизицией еретика мне тут сейчас не хватало! Конечно, прямых доказательств у меня не было, наоборот, многие святые отцы предпочитали жизнь отшельников. Даже Феофан Мироблюский одно время жил в шалаше, пока настоятельница не смилостивилась и не пустила Великомученика погостить в их женский монастырь, куда священник направлялся с целью помолиться перед святыми мощами паладина Торима Светолоносного. Однако мне почему-то не верилось, что этот старик построил дом на болоте с целью достичь в медитации духовного просветления.

- Что с моим василиском?! - гневно спросил старик.

- С дороги, старый хрыч! - крикнул ему ближайший бандит.

- Ну уж нет, - рявкнул хозяин дома.

Обогнув меня с Люцией, старик встал перед бандитами.

- На вас кровь моего любимого Пеструнчика! - взревел он, обозрев разбойников, - изверги! Нелюди! Бессердечные животные! Да чтобы у вас руки отсохли! Да вы знаете, сколько времени мне было нужно, чтобы его вырастить! Я нашел его, слабого и беспомощного, только-только вылупившегося из яйца. Обогрел, вырастил, поил его любимым молочком. А прохладными ночами, когда я сидел в кресле у огня, он приходил и так ласково мурлыкал! И так на меня смотрел! Да он был единственным, кто меня понимал!

Бандиты ошалели от гневной тирады старика и, не зная, что сказать, замерли с виноватым видом, обратив глаза к земле.

- Не прощу! - сказал старик и вскинул вверх правую руку.

В следующий миг из ладони чернокнижника вылетел маленький огненный ком и ударил в грудь ближайшему бандиту. Злодей вспыхнул, как стог сена. Не успев даже закричать, горящий разбойник повалился на землю. Его товарищ завыл от ужаса, выронил меч и, развернувшись, бросился наутек, но старик действительно не был готов прощать. В спину убегающего бандита спустя пару секунд ударил второй огненный ком.

- Вонючие гады! - брезгливо поморщился старик.

- Благодарю вас, - произнес я.

Старик развернулся и обратил своё внимание на меня. Затем его взгляд перешел на Люцию, в тот же миг глаза хозяина дома расширились, а по лицу расползлось выражение безграничного удивления.

- Принцесса! - ахнул он.

- Вы её знаете? - удивленно спросил я.

Старик кивнул.

- Она ранена, враги напали на нас, ей нужна помощь, - проговорил я.

Старик злобно фыркнул.

- Враги, войны, заговоры ... Именно от них я и бежал из столицы, и вот они настигли меня.

В этот момент принцесса задрожала, и через секунду разразилась жутким кашлем. Я заметил, что из её раны снова потекла кровь.

- Черт вас возьми! Она умирает, - вскричал я, - помогите мне.

Старик внимательно осмотрел меня, выразительно поглядев на приколотую к робе медаль целителя.

- Кажется, это по твоей части, - заметил он.

- У меня не получается, я слишком слаб. Вы должны помочь, - произнес я.

Старик покачал головой.

- Я никому ничего не должен, мальчик. Твоя жизнь, равно как и её, для меня значит меньше, чем значила жизнь моего Пеструнчика. А ты косвенный виновник его гибели.

- Когда-то же вы служили в Великом Королевстве, а, значит, должны быть....

Старик вдруг огрел меня своим посохом. Я даже вскрикнул от неожиданности.

- Я никому ничего не должен! - повторил он, - убирайся отсюда с этой девкой!

- Вы не можете так поступить!

- С чего вдруг? - удивился он.

Я не знал, что ответить. Казалось бесполезным взывать сейчас к чувству верности. Чернокнижника явно в жизни хорошо потрепала инквизиция, и сейчас он не мог найти к нам сочувствия. Обращаться к совести и вере тоже казалось бессмысленным, ввиду полного отсутствия у еретика этих качеств. Золото его тоже, по-видимому, не интересовало, иначе старик просто убил бы меня и Люцию, забрав все драгоценности принцессы. Разве что, может, большая сумма.

- Вы же знаете, что король не останется в долгу за спасение дочери. Возможно, вас помилуют! - сказал я.

Старик покачал головой.

- Они могут подавиться своим помилованием. В конце концов, здесь мне спокойно. Я стар, и теперь меня интересуют только мои научные эксперименты. Кстати...

На миг старик замер, о чем-то задумавшись.

- Я не знаю целебных чар, - заметил он, - но как-то в распоряженье мне попался любопытный свиток с ритуалом, который мог бы ей помочь. Мне было бы действительно интересно его провести, дабы записать последствия.

Это была зацепка. Единственный шанс доказать, что я прожил этот день не напрасно.

- Что вам нужно для ритуала?

- Твоя жизнь, - просто ответил старик.

Я замер с широко открытым ртом.

- Жизнь? - как дурак, переспросил я.

- Верно, - улыбнулся старик, - вернее, полжизни. Что скажешь на то, чтобы поделиться своей жизнью с принцессой.

- Но ...

- Решай быстрее, она уже умирает, ритуал сработает, только если вы оба до его начала будете живы.

У меня закружилась голова. Отдать жизнь за кого-то. Не этого ли требовали от меня святые книги, не к жертве ли призывала светлая вера? Но я не хотел умирать, очень не хотел. Я не был таким, как Тимоф, способным ради веры и блага всего человечества прыгнуть в огонь. Черт побери, несмотря на обилие прочитанных книг, а скорее благодаря ему, я никогда не испытывал такого чувства, как боль за всех людей. Гораздо больше мой разум всегда занимало состояние близких, друзей, родителей. К остальному я не то что бы был слеп или глух, просто они меня не интересовали. Возможно, а вернее даже, вероятно, такой подход был неверен, однако мне хотелось думать, что, если каждый подумает о своем ближнем, то лучше станет всем. Подобно тому, как каждая доска подпирает только свою соседку, но вместе из них получается прочный забор. Я всегда считал, что нужно заботиться о малом, дабы из него выросло целое. Благо Великого Королевства не интересовало меня, ну, почти не интересовало. Но Люция ... Жизнь прекрасной Люции. Нет, я понял, что не хотел спасать королевскую особу, но стремился защитить и уберечь эту волшебную, сказочно красивую девушку. Возможно, где-то она стала мне близкой. Кто-то сказал бы, что это любовь, кто-то назвал глупостью. Что бы мной ни двигало, я не мог её бросить. В конце концов, не мы ли - мужики, глобальное племя, именуемое сильным полом, вечно клянемся умереть за нашу любовь. И вот этот миг настал. Глобальное красивое изречение сузилось вдруг до узких конкретных рамок. Либо ты, либо она. Выбирай, милок!

Люция снова разразилась кашлем.

- Ей осталось недолго ..., - заметил старик.

- Хорошо, - произнес я, - я готов к смерти.

- Смерти?! - покачал головой старик, - нет, парень, просто твоя жизнь будет дарована ей, не рассчитывай на избавление. Идем со мной.

Я не понял, о чем он говорил, но покорно поднял Люцию и последовал в дом чернокнижника. Внутри всё оказалось ещё более ухоженным, чем снаружи. Дом состоял из одной единственной комнаты, служившей магу и столовой, и спальней, и библиотекой, и лабораторией. В дальнем углу располагалась низкая, забросанная шкурами кровать. Рядом с ней стоял длинный, простирающийся почти на всю стену стеллаж, заваленный книгами. О! Тут был полный набор ереси. Книги и свитки, о которых я только слышал, но даже никогда не рассчитывал, да и не хотел, увидеть. И "Некромантия для чайников" Григориуса Аббаддо, и "Сила крови девственниц" Алесандро Брикко Темного, и "Демонический круг" Дируса Граббо Злобного, и "Мужчина на шабаше" матроны Глиссии Распутной, а также "Армагеддон" Лифераса Эхваро, книга настолько ужасная, что, по слухам, текст её можно было написать лишь кровью дракона, и выдержать его мог только изготовленный из человеческой кожи папирус. Напротив стеллажа стоял большой заваленный различными алхимическими колбами стол. Рядом с ним располагалась массивная, выложенная из красного кирпича печь, широкая труба которой уходила на крышу. Мне стало не по себе. По слухам, именно в таких печах ведьмы зажаривали несчастных путников. Один из углов комнаты был полностью расчищен, и на полу его красовалась начерченная красным цветом пентаграмма. Почему-то я не сомневался, что краской для дьявольской фигуры послужила кровь.

- Положи её на пентаграмму! - приказал старик.

Я отрицательно замотал головой. Отправить прекрасную Люцию на этот дьявольский рисунок?! Нет!

- Либо верь мне, либо убирайся! - не выдержал старик.

Мне захотелось взывать от отчаяния, но я сдержался. Чернокнижник был прав, что бы он ни задумал, мне оставалось только довериться ему. Проклятье!

- Ты сгоришь в аду, если обманешь! - предупредил я.

Старик рассмеялся.

- А если верить обожаемым тобой догматам, разве мне уже не уготована указанная участь? Я прикусил губу. Действительно, судя по окружающим нас предметам, старик уже загубил свою душу, и в этом смысле он действительно мог делать, что хотел. Хуже бы ему не стало.

Подчинившись, я аккуратно положил Люцию в центр пентаграммы. По счастью, принцесса ещё была жива.

Удовлетворенно кивнув, старик подошел к своему столу, взял несколько пробирок и принялся что-то перемешивать.

- Долго? - поинтересовался.

- Все, кто торопятся, торопятся на тот свет, - ответил чернокнижник, - на вот.

Старик взял откуда-то со стола и швырнул мне магический кристалл.

- Используй свою магию. Продли пока ей жизнь.

Я не стал встревать в спор и доказывать, что обладаю не магией, а молитвой. Сейчас это не имело значения. Кристалл чернокнижника был полностью заряжен. Направившись к Люции, я принялся читать одну молитву за другой. На время принцессе стало лучше, но я был слишком слаб. По сути, все мои силы могли лишь ускорить естественный процесс заживления ран, а принцесса уже явно перешла черту, после которой не было возврата. Только действительно сильная магия могла сейчас ей помочь.

Наконец, спустя пять минут старик закончил процесс и поднес мне какую-то чашу, доверху заполненную странной фиолетовой жидкостью.

- Яд? - спросил я.

Старик хмыкнул.

- Смотря как посмотреть, - ответил он, - чисто формально - это эликсир. Черный лотос, перемешанный с сильнейшими болотными травами, вызывающими галлюцинации. С определенной точки зрения - чистейший яд для ума.

- И в чем смысл?

- Всё просто, мальчик. Эликсир введет твой разум - или твою душу, понимай, как знаешь, в такое состояние, что на какое-то время она отправится далеко-далеко. Этого времени хватит, чтобы заселить твое тело другой душой.

- Я не понимаю.

- В этом суть ритуала. Принцессе нужна новая жизнь.

- Моя?

- Верно. С помощью эликсира и своей магии я солью ваши души в одну.

- То есть?

- У вас будет одна жизнь на двоих. Вы окажетесь связанными до конца. Ваши силы и, возможно, ваши мысли станут одним целым.

- Что за дьявольщина?!

- Другого способа я не знаю, мальчик. У меня тут не храм. Возможно, это будет благословение, возможно, проклятье, но после ритуала вы будете представлять собой одно целое. Не на физическом плане, конечно, но в Астрале у вас будет один мыслеобраз. Воистину, это будет величайший эксперимент.

- Мыслеобраз? - удивился я, услышав новое понятие.

- Совершенно верно.

- Я ничего не понимаю!

- Поймешь позже, а сейчас заткнись и пей. Нет времени проводить научные лекции!

Я приблизил чашу к своим губам и закрыл глаза. В ноздри ударил приятный запах. Что ж, по крайней мере, это не будет противно. О свойствах черного лотоса оказывать сильнейшее воздействие на сознание человека я знал, но о такой магии мне ещё не приходилось слышать. Объединить две души одной жизнью, как это? Я сильно надеялся, что старик не вздумал сделать из меня с Люцией одного гермафродита. Я предпочел бы скорее умереть, чем так жить, но вроде как о телах речь не шла. Старик говорил про неизвестный мне Астрал и какие-то мыслеобразы. Ничего не понятно. Но, какой у меня был выбор? Откажись я пить, и Люция умрет. А я вложил в её спасение слишком много сил. Хотя даже не это, я хотел, чтобы она жила. Не представлял без неё своего существования. Любовь или безумие? Этого я не знал. Да и не хотел знать. Собрав в кулак всю свою волю, я шепотом спросил благословения у Светлого Владыки и одним махом осушил чашу.

В следующий миг мои глаза заволок какой-то туман, а затем я почувствовал, что засыпаю, Моя голова бессильно упала на тело принцессы. По крайней мере, если я умирал, то умирал счастливым. Люция была со мной.

Глава VI "Путешествие в Астрале"

Я летел неведомо куда. Мое тело видоизменилось. Я перестал ощущать его тяжесть. Не было ни боли, ни покалывания, ни всех тех ощущений, что уже настолько вошли в жизнь, что начинаешь их замечать, только когда они пропадают. Взять ту же потребность дышать. По идее, мой нос должен был втягивать воздух, но в этот момент понятия "воздух" и "нос" были какими-то относительными. Я попробовал представить себя, и неожиданно увидел, но как бы со стороны. От третьего лица. Я изумился. Это был как бы образ. Видение. Впервые в жизни я увидел себя, вернее того себя, каким представлял, или каким меня представляли другие. Я имел тело, и в то же время не имел. Жуть. Только эфемерный образ. Я посмотрел на своё лицо. Надо сказать, оно было каким-то нелепым. В выражениях своего лице я читал какую-то неуверенность, страх, где-то даже робость. Где-то внутри меня горели проблески разума, но при этом сквозил такой разброд мыслей, чувств и ощущений, что я казался нелепым, даже жалким.

Неожиданно я увидел шнур. Он шёл из моего сердца. В смысле, из того места, где я представлял своё сердце. Биений пульса я не ощущал, да это вроде было и не нужно. Здесь, в этом странном мире, сердце не было насосом, перекачивающим кровь по венам. Нет, здесь сердце заключало в себя всё то, что вкладывали в него лирики. Чувства, любовь, привязанность. И мое сердце было привязано, к странному серебряно-белому шнуру, убегающему куда-то вверх. Разумеется, понятие "верх" здесь тоже было относительным, но почему-то я чувствовал, что лечу вверх, всё дальше удаляясь от того места, где правили законы обычного мира. Поразмыслив, я представил себе свои руки, и моментально обрел их. Странно, но до этого рук на своем теле я не замечал. И меня даже не расстраивал тот факт, что их нет. Ухватившись руками за шнур, я двинулся по указанному им направлению. Странная энергия закружилась по моему телу, и я понял, что пока всё делаю правильно.

Образы сменялись образами. Я летел и чувствовал, что материальный мир находится где- то рядом, но в тоже время не здесь. Шнур уверенно уводил меня дальше, но одновременно пришла другая сила, стремившаяся затащить мой разум обратно, вернуть в тело. Я понял, что на пути возникнут препятствия, но продолжил путь. Уже очень скоро моя догадка подтвердилась, и я уперся в Первую Преграду.

Неожиданно вокруг меня возник замок Вороновья. Он был не совсем таким, как в жизни. Некоторые башни стояли под неестественными углами, а лестницы и проходы вместо четкого порядка сплетались в какой-то странный геометрический лабиринт. Так, дверь, ведущая в оружейную, привела меня по какой-то странной спиральной лестнице в ванные комнаты. Стены здесь были прозрачными, и я увидел, то, что творилось за массивной дубовой перегородкой, ведущей в женскую часть умывален. Ко мне тут же пришло чувство стыда, но не смотреть я не мог. Первая красавица замка, горничная Анюша, обнажившись, подошла к деревянному чану и опустила в воду свои нежные ножки. Я замер, безмолвно наблюдая. В тот же миг Анюша меня почувствовала, повернувшись, она игриво улыбнулась и помахала пальчиками. Я понял, что она тоже видит меня сквозь стену, и испугался за свой сан. Анюша рассмеялась и призывно замахала мне рукой. Я поспешно нырнул в ближайшую дверь и снова оказался во дворе замка.

- Ах, вот ты где, предатель! - послышался гневный голос.

Я вздрогнул от неожиданности и поспешно осмотрелся. Двор был пуст. Неестественно пуст. Цветочные кусты, выращенные нашим садовником - Михеем, куда-то пропали. Несколько торговых лотков, на которых состязались качеством оружия два наших кузнеца, тоже исчезли. Даже старую раздолбанную в хлам телегу, что старик Пантелей уже лет с десять обещался отремонтировать, тоже кто-то спер. Не ходили кругом и куры, не лаяли собаки, не гонялись за крысами кошки. Полная абсолютная пустота.

- Что смотришь, предатель?! Мы здесь! - снова прозвучал голос.

Я мотнул головой и, наконец, увидел их, чтобы тут же пожалеть об этом. В восточном углу двора, где располагался плац дружины, на флагшток, словно на копьё, были надеты головы тех, кого я любил. Тимоф, Деррик, Романх и князь Герхард. Их обезглавленные тела лежали рядом, и невесть откуда взявшееся вороньё в абсолютной тишине приступило к пиршеству. Самое жуткое - головы были живыми. Неизвестные враги одну за другой, как куски мяса, насадили их на флагшток, но глаза страдальцев были открыты, а губы перекосились от ненависти и боли.

- Предатель! - крикнул князь Герхард.

- Трус! - поддакнул Романх.

- Отступник! - завопил Тимоф.

- Гордец! - добавил Деррик.

Я попытался закрыть глаза, чтобы не видеть их, но это было бесполезно. Зрение шло ко мне не из глаз. Я просто видел и слышал. И никуда нельзя было деться, нигде нельзя было спастись.

- Что я вам сделал? - крикнул я.

- Предатель! - снова закричал Герхард, - ты предал своего господина, ты спас ту, что убила меня.

- Её обманули!

- Веришь ли ты хоть сам себе? - требовательно спросил князь.

Мной овладело отчаяние. Князь был прав. Можно было сколько угодно сочинять оправдания Люции, сути это не меняло. Принцесса где-то научилась волшебству, причем весьма сильному, и она хотела сбежать от нас, возможно, даже и убить. Люция знала, что Юджин придет за ней, знала и молчала. А я, как бычок на бойню, покорно последовал за ней.

- Ради юбки ты предал меня, предал Вороновье. Развратный послушник! - крикнул князь.

Я не знал, что ответить. Оправдаться было нечем. К несчастью, князь был не единственным, кто имел на меня зуб.

- Трус, - продолжил Романх, - ты жалкий трус, спрятавшийся под каретой, когда умирала твоя дружина! Твои товарищи! Твои друзья!

- Я ничего не мог сделать, ничем не мог помочь.

- Ты мог умереть вместе с нами.

- Это лишено смысла.

- Только для трусов преданность лишена смысла.

Я снова не знал, что ответить.

- Отступник! Ты продал душу ереси! - принялся за меня Тимоф, - твои мысли, словно могильные черви, поедают твой разум. Ты искушаешься всем, что видишь. Ты недостоин носить свой сан.

О, Великие Силы, кто бы знал, как мне в этот момент хотелось склонить голову и посмотреть в землю. Показать свою вину, но я не мог. Не мог, и все. И нечем мне было ответить Тимофу.

- Гордец! - продолжил Деррик, - ты любишь рассказывать истории, кичишься своими знаниями. Тебе нравится, чтобы на тебя смотрели, раскрыв рот. А на поверку твоя голова - лишь пустая куча бесполезного хлама, она ничего не стоит, если ради женщины ты предаешь друзей и лорда, а ради спасения собственной шкуры притворяешься мертвым, дабы спокойно наблюдать за тем, как гибнут те, кто тебе дорог.

Далее головы затянули общий хор. Каждая кляла меня, на чем свет стоит. Все их вопли были по делу. Они ранили меня в самое сердце. Не в эту мышцу - насос для крови, а в настоящее сердце, что я перенес в этот мир, или оно всегда здесь обитало. Я закричал, попытался переорать головы, забыться в агонии, но не мог. Рассудок не отказывал мне. Прекратить всё это было нельзя.

И тут я снова увидел шнур, он парил над флагштоком, прямо у головы князя, и уходил куда- то вверх. Это был мой выход отсюда. Но я не знал, как мне пройти через эти головы, как доказать что-то тем, кого всегда знал и любил. Нельзя же было уходить, не примирившись.

- Молю о прощении! - крикнул я.

Но головы только рассмеялись и продолжили перечислять мои грехи.

- Это твой ад! - возликовал Тимоф, - радуйся, что получил по заслугам.

И тут на меня снизошло озарение.

- Ты не Тимоф! - вскричал я.

На миг голова послушника замерла, прекратив кричать. В её глазах возник страх.

- Ты лжешь, - сказала она как-то неуверенно.

- Нет! - вскричал я, - мне ведомо, о чем говорю. Ты - не Тимоф. Настоящий Тимоф, он был благороднее меня, он верил в добро и свет, посему он бы не стал насмехаться оттого, что его друг угодил в ад!

Голова смутилась. Я понял, что попал в цель, и меня охватил гнев.

- Ты лишь жалкая иллюзия! - закричал я, - Тимоф мертв, но где бы ни была его душа сейчас, она меня простила. А ты лишь больное порождение.....

В этот миг меня осенило.

- Ты МОЁ больное порождение! Вы все - мои страхи! Я вас создал. Вы лишь мои низшие эмоции, обитающее в этом жутком мире. Вы мелкие сущности. Твари Астрала!

Головы задрожали от ужаса и начали растворяться. В этот момент я преодолел свои страхи. Заветный шнур оказался ближе. Можно было не сомневаться, они вернутся, но сейчас я победил, путь был свободен.

Я летел дальше, но вдруг шнур резко свернул в сторону. Пространство вокруг меня начало сгущаться, заполняясь мутным туманом. Почему-то я знал, что это направление - отход от основного пути. Тем не менее, что-то подсказало мне, что надо свернуть. Я позволил туману покрыть меня, и в следующий миг уперся во Вторую Преграду. Я находился в богатой, хорошо украшенной комнате, и я был не я. В этом не приходилось сомневаться. Я пытаюсь сказать, что никогда не замечал за собой склонности к ношению розовых платьев, но даже не это главное. Физиология вдруг тоже приняла соответствующий облик. Это было необыкновенно, и как-то ... позорно, что ли? Пошевелившись, я провел рукой по вдруг появившимся у меня длинным черным волосам. Можно было посмотреть в богатое, обитое золотыми украшениями зеркало, находившиеся в углу комнаты, но это могло считаться илишним. Я не сомневался, что в этот миг стал Люцией. Или, скорее, наши разумы слились в один. Предыдущий мираж был вызван моими собственными страхами. Все картины и образы породил мой собственный разум. Я победил и мог двигаться дальше. Меня прислали сюда выполнить вполне конкретную задачу - спасти Люцию, а, значит, мне предстояло побороть и её мысли.

- Ваше Высочество! - послышался голос.

Я обернулся и увидел пожилого герольда, учтиво вошедшего в комнату.

- В чем дело, Гирвин? - послышался в ответ мой собственный голос, хотя говорил явно не я.

Герольд не обратил никакого внимания на то, что юная девушка вдруг стала говорить низким басом.

- Его Величество король Вильям Третий просит Ваше Высочество спуститься в тронный зал.

- Передай Его Величеству - моему отцу, равно как и Её Высочеству - королеве-матери, что я останусь здесь!

Глаза герольда округлились от ужаса. Припав на одно колено, мужчина принялся нервно теребить висевшую на груди золотую цепь.

- Но, Ваше Высочество, осмелюсь заметить, что сейчас не время выказывать королю недовольство и показывать ... мммм ..., - герольд старательно подбирал слова, - показывать некие вольности в семье. Ваше Высочество наверняка знает, что прибыл князь Джонатан Белоголовский, вместе со своим юным сыном и наследником - лордом Мордатом.

Я презрительно фыркнул, или фыркнула. Черт его сейчас разберешь.

- Этому "юному" Мордату стукнуло на днях тридцать четыре годика, и мало того, что он уже имеет трех детей где-то на стороне, так ещё и страшный, как сто чертей!

- Но, Ваше Высочество ..., - заныл герольд.

- Оставь меня в покое, Гирвин. Иди, можешь официально передать отцу, что я сослалась на нездоровье. Ну, а поскольку такого прихлебателя, как ты, ещё поискать, я ничуть не сомневаюсь, что весь наш разговор будет слово в слово передан отцу и бабке. Посему можешь сказать им уже неофициально, я скорее наложу на себя руки, чем выйду замуж за Мордата.

- Я всегда был верен Вашему Высочеству и умел хранить тайны, - запротестовал Гирвин.

- Ты всегда умел только красоваться и завоевывать незаслуженное доверие отменным подхалимажем перед знатью. Ну, а также дикими криками на простолюдинов. Ни в твою преданность, ни в умение хранить тайны я не верю. Единственные твои неубиваемые качества - это умение приспосабливаться и способность рассказывать сказки молоденьким горничным про то, как они возвысятся, если лягут с тобой, старым перечником, в постель. На меня же эти твои выдающиеся способности не производят никакого впечатления.

Герольд потерял дар речи. Всё ещё учтиво улыбаясь, он бесшумно водил губами, стараясь сочинить хоть какое-то нелепое оправдание. Наконец, логика подсказала ему выход - сменить тему.

- Осмелюсь сказать, что Его Величество будет недоволен Вашим отношением!

- Вполне взаимно, мне тоже не доставляет никакого удовольствия быть пешкой в его дурной политической игре.

Герольд учтиво поклонился и вышел. Некоторое время ничего не происходило. Я просто осматривал комнату, стараясь понять, получится ли у меня принять хоть какое-то участие в событиях. Принцесса, или её разум, упорно говорили моим голосом. Я всё это видел, осознавал, но ничего не предпринимал. Нужно было срочно понять, почему меня отправили именно в это воспоминание или мечту. Я не сомневался, что там, где лежит причина, будет находиться и шнур, который отправит меня дальше. Я попробовал встать, и мне это удалось. Кажется, тело воспринимало и мои мысли. Личности Люции в этот момент нигде не чувствовалось, как будто она удалилась после разговора с герольдом. Я сделал пару шагов, а потом резко навернулся, упав на пол. По счастью, в последний момент мне удалось подставить руки и не ушибиться. Я аккуратно встал на трясущихся ногах и попробовал пойти дальше. Через секунду мое тело снова оказалось на земле. М- да, а ходить на каблуках оказалось совсем непросто. Вникать в подробности этого тайного искусства тоже не хотелось. Посему я ползком добрался до кровати и задумался. Имело ли вообще смысл путешествовать, может, ответ лежал рядом? Из любопытства я осмотрел комнату. Ничего необычного. Вызывающая королевская роскошь, не позволяющая заострить внимание на чем-то конкретном.

Прошло, должно быть, минут пять, прежде чем я услышал громкую ругань и стук сапог в коридоре, а затем в комнату ввалились двое мужчин. Первый, идущий впереди, был примерно моего мужского телосложения и возраста, но держался куда более горделиво. Это был человек, привыкший командовать людьми. Доспехи его были настолько ярко начищены, что мужчина, казалось, светился. Впрочем, я в своё время вдоволь наслушался россказней Деррика о видах и качестве брони, дабы понимать, что дворянин носил богатую, но церемониальную броню. Доспех выделялся роскошными гербами и украшениями, но был слишком тонким для серьезного боя. В таком полагалось скорее шествовать на параде, нежели сражаться. Для сравнения, князь Герхард никогда такие не надевал, хотя и любил королевские шествия и сопутствующее тому внимание прекрасных дам, осыпающих понравившихся рыцарей цветами и платочками. Формой лица, цветом и размером глаз, а также угольно-черными, пусть и коротко подстриженными, волосами он сильно походил на Люцию. Несомненно, это был один из принцев, вопрос: Фредд или Марсий? Скорее всего, Фредд, решил я, у погибшего наследника были с Люцией общие как отец, так и мать, а, значит, они должны были быть похожи.

За принцем следовал низкорослый и очень толстый рыцарь. Он был, подобно Фредду, облачен в богатые церемониальные доспехи, украшенные по центру роскошным гербом - черным единорогом с роскошной белой гривой, тянувшейся от хохолка почти до хвоста животного. Не нужно было быть семи пядей во лбу, дабы сообразить - это герб рода Белоголовских. Выглядел рыцарь несуразно. В броне он сильно напоминал низенький и пузатый самовар. Доспехи явно были сделаны на заказ специально для него. Ни один кузнец, кующий броню общего образца, просто не мог бы помыслить, что рыцари бывают и такой формы. Мужчина был ещё молод, не старше тридцати пяти лет отроду, но уже порядком распустившимся. Щеки рыцаря заплыли жиром, а из-под второго подбородка вот-вот готовился проклюнуться третий. Волосы по бокам головы были заботливо зачесаны на макушку, однако их с трудом хватало, чтобы скрыть проступающую лысину. Картину довершали маленькие поросячьи глазки и громадный кривой нос.

Я почувствовал, как в душе моей закипает ненависть. Люция явно знала рыцаря и очень не любила его, а сейчас пыталась передать мне свое отношение. Я ещё раз посмотрел на эмблему с гривастым единорогом. Да, такой герб мог принадлежать только князьям Белоголовским, а, судя по указанному в диалоге с герольдом возрасту, передо мной сейчас стоял Мордат - жених Люции. В этот момент я вполне понял принцессу. При всем уважении к знати, благородный князь действительно оправдывал своё имечко, рифмующееся со словом "морда".

- Герольд сообщил нам о твоем плохом самочувствии, Люция, - произнес принц Фредд, - и мы зашли тебя проведать.

Сказано это было любезно, но глаза наследника грозно сверкнули. Я начал думать, как оправдаться, но в этот момент контроль над поступками снова взял на себя разум Люции. - Да, брат, - снова послышался мой собственный голос, - думаю, герольд действительно сообщил тебе всё.

Я - вернее, Люция моими устами - особо подчеркнул последнее слово. Фредд скривился и уставился на меня (её) с уже едва-едва сдерживаемой злобой. Мордат, похоже, ничего не понимал.

- В свите моего отца есть талантливый лекарь, - произнес княжич, - если Ваше Высочество пожелает....

- Благодарю, не нужно, - последовал наш с Люцией ответ, - мне станет легче просто от того, что я не буду видеть разные разжиревшие физиономии.

Намек был даже не толстый. Княжич мгновенно побледнел, а рука его чисто рефлекторно потянулась к мечу. Впрочем, не мог же он воевать с женщиной?

- Доблестный Мордат, - встрял принц Фред, - вижу, у моей сестры действительно временное помутнение рассудка. Она так рада увидеть своего будущего супруга, что, боюсь, ошалела от своего счастья, и теперь не может в него поверить. Оставьте нас с ней наедине.

Княжич удовлетворился объяснением и, учтиво поклонившись, вышел. В пару шагов принц Фредд оказался рядом и силой схватил меня за руки.

- Ты совсем обнаглела, Люция! - рявкнул он.

Я попробовал вырваться, но с маленькими нежными ручками, напрочь лишенными силы, это оказалось не так-то легко. Фредд держал крепко.

- Сгинь! - крикнул мой голос.

Зло усмехнувшись, Фредд наотмашь ударил меня по лицу. Это было унизительно, но, боюсь, ответить я не смог. Это была золотая клетка. Формально занимать высокое положение, но быть неспособным кому-нибудь ответить. Я вполне осознал, какое это на самом деле великое счастье - засветить кому-нибудь в морду, но Люция была его лишена. Впрочем, не имела такой возможности любая женщина, что принцесса, что простолюдинка. Я не привык и не был готов так жить - ловить восхищенные взоры, но при этом подчиняться тому, кто считает себя главным по праву кулака. Любой муж относился к идее поколотить жену или сестру с должным благодушием. Казалось бы, что ей, бабе- дуре! Только на пользу! Это каким терпением надо было обладать, чтобы всё это терпеть?! Нет, такой судьбы, хоть в роскоши, хоть в лачуге, мне явно не хотелось. Я собрал волю в кулак и попробовал всеми силами оградиться от происходящего. Удивительно, но мне это удалось. Вмиг изображение изменилось, и я понял, что вижу теперь не глазами принцессы, а смотрю на неё сверху, откуда-то с потолка. Люция болезненно растянулась на кровати, потирая щеку. О, Светлый Владыка, как жалко я выглядел. Вернее, не совсем я, но и мне пришлось примерить на себя её тело. Нет, восхищаться женщиной на расстоянии - это одно, а вот быть ею ... Увольте.

На мое счастье, теперь я парил где-то над потолком, и разум Люции не боролся с моим.

"Молодец, здорово поступил, бросил женщину разбираться саму. Лишь бы оградиться от её проблем и чувств. Настоящий мужик", - издевательски пропел мне на ухо внутренний голос, но я отогнал его подальше.

Фредд продолжил лупить Люцию - не сильно, по-хозяйски, но принцесса заверещала. На миг принц, казалось, смягчился, и рука его замедлилась. Этого момента и ждала Люция. Изловчившись, девушка ловко укусила принца за правую кисть, впившись в кожу своими маленькими зубками. Фредд не смог сдержаться, как подобает мужчине. Вскрикнув, принц поспешно отстранился от Люции.

- Ах ты, маленькая дрянь! - закричал он.

- А ты большой подранок! - встряла принцесса, - что ты себе позволяешь!?

Фредд зло усмехнулся.

- Это ты себе много позволяешь, Люция, - рявкнул принц, - кажется, отец настолько тебя любит, что совсем разбаловал. Мне придется самому приучить тебя к порядку!

- Если бы отец меня любил, то не сватал бы этого толстого упыря.

- Заткнись! - оборвал Фредд, - всё имеет свою цену! Думаешь, за королевскую кровь в жилах не надо платить?! У всех есть долг.

- Да?! А тогда расскажи-ка мне о собственном самопожертвовании. Кажется, долг благородной крови не помешал тебе обесчестить нескольких баронесс, а потом соблазнить и бросить сестру Мордата! Скажи, тебя хоть малость заботит, что леди Белоголовья после твоего отъезда из княжества бросилась с самой высокой башни замка?!

- Это разные вещи! Ты не понимаешь!

Люция рассмеялась.

- Да, я не понимаю, просвети меня, пожалуйста, любезный брат.

Фредд заложил руки за спину и принялся взад-вперед ходить по комнате.

- Ты не понимаешь! - наконец сказал он, - у тебя, как у принцессы, есть свои обязанности. Ты рождена для того, чтобы выгодным замужеством сделать свою державу сильнее!

- Ага, а ты рожден для того, чтобы своим мерзким поведением склонять баронов к мятежу, из-за чести поруганных сестер и дочерей!

- Это разные вещи! Тебе не грозит опасность умереть в битве за Великое Королевство! И на тебя не ляжет бремя власти.

Принцесса издевательски расхохоталась. Фредд гневно уставился на неё.

- Кажется, ты совсем перестала знать своё место!

- А что мне знать? - с презрением спросила Люция, - я знаю только, что ты и отец решили мной поправить свои дела! Наш брак с Мордатом успокоит Белоголовских, и они помогут армии приструнить баронов. Разве не так?

- Допустим, так, и что?

- Очень мило, отдать сестру за эдакого упыря и этим решить проблемы, которые сам же и создал.

Фредд рассмеялся.

- А чего ты ждешь, а?! Сказочного дворянина на белом коне? Выйти замуж по чистой и искренней любви, что будет порхать, как крылья золотой бабочки!? Так?! Увы, я тебя разочарую. У принцесс другая судьба. Род Белоголовских - один из знатнейших и богатейших в Великом Королевстве. У будущего князя Мордата много влияния. Он отличная пара для тебя и для державы. Даже до моих невинных шалостей положение на западе было нестабильно. Княжество Белоголовское - единственный островок спокойствия, и без прочных родственных связей нам не обойтись.

- Всё прекрасно, вот только меня забыли спросить!

- Ни у меня, ни у отца нет времени вести бесполезные споры. Решение принято, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше! Если у тебя в голове есть хоть капля мозгов, ты станешь Мордату верной и любящей женой, а потом поможешь отцу и мне убедить Белоголовских следовать нашим указаниям! Ты подскажешь своему супругу верные решения и изничтожишь разброд в головах его слуг и воинов. Такова роль настоящей жены и преданной дочери.

- Я скорее наложу на себя руки, брат!

Фредд раздраженно сжал кулаки.

- Думаю, бабка тебя вразумит, а если нет, так я не постесняюсь дать тебе добавки. Собирайся, я пришлю служанок, чтобы через полчаса была готова к встрече с Мордатом! И будь любезной.

Принц Фредд вышел, хлопнув дверью. Люция разрыдалась. Слезы рекой потекли по её щекам, размывая пудру. Отчаянно забившись, принцесса в гневе и принялась молотить простыню руками, всхлипывая в бессильной злобе. Вскоре появились служанки, Люция начала бросаться в них стоявшими на столе вещами: шкатулками, флаконами, блюдцами ... Девушки в панике удалились.

Всё ещё рыдая, принцесса поднялась с кровати и направилась к зеркалу. Видимо, решила всё же подчиниться приказу, или просто захотела посмотреть на себя. Слезы не прекращали литься.

Люция села на небольшой, обитый бархатом стул, и попыталась на себя взглянуть. Вдруг принцесса в страхе отпрянула.

- Кто здесь? - спросила она.

Я пригляделся. В зеркале, вместо изображения принцессы, вдруг появился какой-то бледный мужчина. Лицо его был необычайно худым, скулы выпирали. Он был не стар, но при этом весь покрыт морщинами. И глаза... Я узнал эти глаза. Это их я видел тогда в своем ночном кошмаре. Черные. Чернее самой темной ночи, пропитанные злом. Мужчина был облачен в черную, украшенную кроваво-красными лентами мантию, а на голове его возлежала уродливая золотая корона, лучи которой напоминали острые желтые шипы. Губы мужчины зашевелились, но голоса я не услышал, но Люция, очевидно, поняла.

- Кто ты? - спросила принцесса.

Губы мужчины снова зашевелились.

- Ты будешь учить меня? Чему? - спросила Люция, - и как?

В этот момент я увидел в руке таинственного мужчины тот самый черный значок с желтым месяцем. Улыбнувшись, чернокнижник протянул его Люции через зеркало. Принцесса подала руку.

- Нет! - завопил я и бросился вперед.

В следующий миг наши разумы вновь слились.

- Ты! - воскликнула принцесса, - чего тебе надо?

- Люция, - обратился я, - не совершай ошибку!

Принцесса рассмеялась.

- Это же воспоминание, - улыбнулась она, - мое воспоминание. Убирайся из моего разума.

- Я не могу, - ответил я, - но способен помочь тебе. Ты совершила ошибку, приняв жуткую силу.

- Ошибку?! Да что ты знаешь?! Мгновение назад ты оставил меня наедине с братом, а теперь такой умный, говоришь мне, что правильно, а что нет. Какое ты имеешь право указывать мне?

Это был хороший вопрос. И у меня не было ответа. Что мне оставалось? Разве что поступить, как истинный мужлан. Собрав силы, я мысленно набросился на Люцию, попытавшись подавить волю принцессы. Мне это удалось. Захватив контроль, я заставил её швырнуть знак обратно в зеркало.

- Слишком поздно! - рассмеялась она, - это прошлое, это мои воспоминания. А ты лишь призрак в моем разуме!

- Пусть так, - ответил я, - значит, мне придется изменить будущее.

В следующий миг принцесса, комната и зеркало с жутким чернокнижником растворились в синем тумане. Рядом со мной снова появился заветный шнур, ухватившись за него, я продолжил свой путь дальше.

- Уха-ха-ха-ха, - послышался звонкий голос.

Обернувшись, я увидел жуткую варварскую морду. Выглядела она типичной для брутального мужика. Разве что полностью брутальному полагалось быть могучим, вонючим и волосатым, этот же новый гость был абсолютно лыс, да и запахов здесь не было. Но главные признаки: могучее телосложение, дикие красные глаза и огромная скуластая голова, были на месте. Торс варвара был обнажен. Мужчина явно гордился своей мускулатурой и был не прочь всем её показать. На голой груди болталось одно- единственное украшение - роскошный амулет, сверкающий огромным драгоценным камнем.

- Уха-ха-ха-ха, война, - пропел варвар, - новый враг. Прекрасно.

- Кто ты? - спросил я. - Я тот, кто действует, тот, кто громит врагов, упиваясь их мольбами о пощаде. Я - твой враг. Я завоеватель этого осколка!

- Осколка? - удивленно переспросил я, не понимая, о чем он.

Варвар дико заржал.

- Это будет хорошая драка. Я уж думал, что только этот худосочный некромант решит выступить против меня.

Я отмахнулся и полетел дальше. Заветный шнур вёл меня вперед.

- Не убежишь, - продолжил смеяться варвар, - моя орда с юга настигнет тебя.

Я поразился.

- Так это ты объединил варваров для нападения на Предгорье?

Варвар, не прекращая, смеяться кивнул. Я хотел было уже завалить его вопросами, но затем передумал. Сейчас у меня была другая цель, и мне казалось, что время истекает. Сейчас этот варвар не был моей проблемой, и я сомневался, что когда-либо может ею стать. Рыцари короля Вильяма тоже были не лыком шиты, и не стоило их недооценивать. Впрочем, всё могло быть и наоборот. Они недооценили его. В любом случае, сейчас не стоило ломать над этим голову. Я сосредоточился на шнуре, и тот мигом унес меня в другой образ.

Мир вокруг изменился. Туман и блеклые тени пропали. Теперь рядом со мной простиралось черное пространство космоса. Повсюду слабыми огнями сверкали многочисленные звездочки, отливающие различными цветами. Это было странное место. Оно не поддавалось описанию. Здесь не было верха, не было низа, и даже время, казалось, текло здесь иначе. Где-то, то ли вдали, то ли рядом, сверкал яркий оранжевый шар. Я понял, что это Солнце. Только здесь оно не грело, оно просто давало свет. Я почувствовал зов и потянулся к Солнцу. Подумал о нем. В следующий миг Солнце стало ближе. Мне показалось, что я ощутил его тепло. Солнце приглашало меня к себе, манило к свету. Неважно, насколько оно было далеко, ведь здесь не было "далеко", нужно было лишь думать о Солнце, чувствовать его и желать света. Я направился к Солнцу, ведущий меня шнур куда-то пропал, но мне это было неинтересно. Я двигался к Солнцу, но неожиданно почувствовал, будто что-то тянет меня "назад". Я обернулся и увидел Люцию. Принцесса парила в этом странном пространстве. Глаза её были закрыты. Может, она спала. Если, конечно, в таком месте можно было спать.

В следующий миг я снова увидел шнур, он по-прежнему шёл из моего сердца и направлялся к груди Люции. Шнур соединил нас. Мне стало ясно, что имел в виду старый чернокнижник. Будучи неспособным исцелить физическое тело принцессы, он отправил меня сюда, в этот странный мир, что называл Астралом, соединить наши души. Неправы оказались Отцы Церкви, Астрал действительно существовал.

И тут я увидел Эрмс, родной мир парил рядом с нами. Эрмс был большим, но, Боже, как наивно всю жизнь было думать, что он и есть вся Вселенная. Эрмс являлся каплей в море настоящего мира. Сейчас он был как на ладони, будто маленький игрушечный макет. С лесами, морями, равнинами и болотами. А вокруг него, насколько хватало взора и мысли, распространялся Астрал.

И в этот момент я увидел его - того, кого Люция и Юджин именовали своим Владыкой. В северной части Эрмса я вдруг увидел его цитадель. И он был рядом, одновременно там, в физическом мире, и в тоже время здесь, в Астрале. В тот же миг жуткий мужчина обратил внимание на меня.

- Люция? - удивленно спросил он, - ты здесь? Как?

Я удивился. Странно, почему он принял меня за принцессу? Я посмотрел на соединяющий нас шнур и вспомнил слова старика о едином мыслеообразе. Так вот, значит, что он имел в виду.

- Нет! - возразил я, - но я пришёл, чтобы спасти её.

- Боюсь, это будет нежелательно, - произнес он.

Я попытался ощутить в его голосе оттенки иронии, но нет. Он действительно говорил, что думал, и в голосе его не было сочувствия. - Кто ты? - спросил я.

- Я твой Бог. Моё имя - Белез.

- Бог не может быть таким! - возразил я.

Послышался жуткий смех.

- Наивный глупец.

- Отпусти Люцию!

- А кто её держит? Мне она не нужна.

- Ты её использовал.

- Я поступил опрометчиво. Связываться с ней нежелательно.

- Она поклонялась тебе.

- Да - это правильно, но она должна умереть.

- Ты ведь учил её?

- Тогда я не знал, что она опасна.

- Я не понимаю.

Смех Белеза пробрал меня.

- А ты и не должен понимать, маленькая букашка. Я - твой Бог. Ты обязан поклоняться мне.

- Никогда!

- Напрасно, тогда я приготовлю для тебя участь худшую, чем смерть.

- Один из твоих приспешников - Юджин, уже умер. Так что не пугай меня.

- Действительно. Снова глупые неоправданные расходы и нелепые задержки. Ох, уж эти вояки, всё время их тянет всё сделать собственноручно. Ну, да я с ним разберусь.

"Разберусь?!" - мысленно ахнул я, - "он что, поднял его из мертвых? Но как? Его же там не было?!"

- А благодаря тебе дочь Императора жива, - продолжил Белез, - это печально.

- Императора?! - удивился я.

Белез тяжело вздохнул.

- Такое случается. Порой даже я ошибаюсь в слугах. Девочка талантлива, но я слишком поздно задался вопросом, чем вызваны её таланты. Кровь, спящая в ней, не должна вернуться к жизни.

- Но..., - начал было я, однако Белез не стал меня слушать.

- Время исправить ошибку, - сказал он, - будешь ли ты нелепо сопротивляться своему Владыке?

- Ты не мой Владыка.

- Осколок Эрмс будет принадлежать мне, - сказал Белез тоном, не оставляющим место для возражений, - ну-ка, покажи мне, где Люция? Далеко ли вы ушли от Юджина?

В этот момент я почувствовал удар. Потоки темной энергии охватили меня и принцессу. Крепко сжав девушку, я подумал о Солнце. В тот же миг я почувствовал притяжение. Наши тела, лежавшие в Эрмсе, не отпускали нас. Наш мир звал нас обратно, и только там мы могли спрятаться, пусть и на какое-то время. Рванув, я потянул Люцию в наш мир. К удивлению, это было легко, шнур крепко привязал нас друг к другу. Мы стали одним целым, и спасаться нам тоже предстояло вместе. Я почувствовал, как вновь теряю сознание. Тело как будто падало куда-то вниз, обратно в материю. Эрмс ждал нас.

Я очнулся в хижине. Люция была рядом. Она спала. Я почувствовал, что дыхание девушки стало ровным. Рана чудесным образом затянулась. Я попробовал сесть, чтобы посмотреть поближе, но в тот же миг почувствовал боль в груди. Одернув робу, я заметил на своем теле небольшой шрам, как будто от кинжала. Болячка была как раз в том же месте, куда Юджин ударил Люцию. Меня озарила догадка. Действительно, на теле Люции не осталось даже синяка. Чернокнижник действительно дал нам одну жизнь на двоих. Любая смертельная рана Люции явно приведет и к моему концу. Принцесса тоже не могла выжить без меня.

Я задумался. Чернокнижник применил чудовищную магию. Для чего? Неужели в распоряжении столь могущественного мага не нашлось ничего попроще? Нет, за этим явно что-то стояло.

Я обвел взглядом хижину в поисках старика, но его не было. Как не было и алхимического стола, стеллажа с книгами и пентаграммы на полу. Добрая каменная печь обернулась грудой разваленного кирпича. Кровать стала кучей ржавого металла. Я пошевелил рукой, и в глаза мне тут же ударил столп пыли, а в ноздри запах плесени. В хижине явно никто не жил. Причем очень давно. Бревна уже успели порядком подгнить, а играющий на улице ветер угрожал в любой момент обрушить на нас дырявую крышу.

Странно. Мне следовало удивиться, но я не удивился. Аккуратный дом обернулся банальным колдовством. Старик ждал нас, а, сделав дело, ушел, но что ему было нужно!?

В этот момент я увидел лежавший в руке Люции клочок бумаги. Стремясь не потревожить девушку, я аккуратно развернул листок и прочел записку:

"Императрица Люция, не доверяйте Белезу. Глупый некромант, возомнивший себя Владыкой, не понял, на кого покусился. Вы не нуждаетесь в нем. Ваша кровь таит в себе больше силы, чем Вы можете подумать. Займите трон, и мы поможем Вам исполнить Ваше предназначение. Займите трон!".

Подписи не было. Всё чудеснее и чудеснее. Получается, в Эрмсе существовала ещё хотя бы одна сила, противостоящая Белезу, боровшаяся с ним, пытающаяся отнять у него Люцию. Вопрос, добрая она или злая? Я припомнил ритуал чернокнижника. Нет, во всем этом явно не было ничего хорошего. Во что же бедную принцессу угораздило вляпаться?! И меня вместе с ней.

Взяв своей рукой руку Люции, я, повинуясь порыву, прочел молитву:

"Молю Тебя о, Светлый Владыка, создавший мир и живущий в бескрайности. Ты - соль земли. Ты - вода в океане. Ты - пламя в огне! Ты - дыхание в воздухе! Ты - наше всё. Создатель, Повелитель, Светлый Владыка, кормилец наших тел, хранитель наших душ. Взываю к тебе, ответь мне, даруй благословение, укажи путь во тьме!".

"ТЕМНЫЙ?! ТЫ ВЗЫВАЕШЬ КО МНЕ!?" - послышался вдруг голос в моей голове.

Я чуть не упал от изумления. Мне ответили! Пустая обыденная молитва, которую любой послушник приучен произносить в минуту нужды, вдруг возымела действие. На миг дар речи изменил мне.

"ТЕМНЫЙ! ЧТО ТЕБЕ НУЖНО!?" - повторил голос, в нем было всё: мужественность и женственность, величие и покорность, радость и грусть, осуждение и сочувствие, суд и милосердие. Казалось невозможным, что в столь малых словах можно выразить столько силы и мудрости.

"Светлый Владыка!", - обратился я, - "Помоги мне, спаси меня".

"ТЫ - ВЕЛИЧАЙШИЙ ИЗ ТЕМНЫХ, ПРОСИШЬ МЕНЯ О ПОМОЩИ?".

"Но-но-но, я не безгрешен, но никогда не считал себя наиболее злым из людей".

На миг голос замолчал, а потом в нём проскользнул оттенок удивления.

"ТЫ - НЕ ТЕМНЫЙ! НО ПОЧЕМУ Я ЧУВСТВУЮ ЕГО В ТЕБЕ? ТЫ СВЯЗАН С НИМ!".

"Кто? Как?" - удивился я.

"ПОНЯТНО, - продолжил голос, - ДЕВУШКА, С КОТОРОЙ ТЕБЯ ОТНЫНЕ НЕ МОЖЕТ РАЗЛУЧИТЬ И СМЕРТЬ, ОНА ОТПРЫСК ТЕМНОГО. КРОВЬ ОТ КРОВИ ВЕЛИЧАЙШЕГО ПРЕДАТЕЛЯ".

"Люция - дочь короля Вильяма Третьего", - оправдался я.

"ЭТО НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ. Я ГОВОРЮ О ТОМ, ЧЬИ РУКИ УТОНУЛИ В КРОВИ НЕВИННЫХ. О ТОМ, КТО РАДИ СИЛЫ И ВЛАСТИ ОТРИНУЛ ВСЁ, ВО ЧТО ВЕРИЛ. ЕГО МИР БЫЛ ОГРОМЕН. БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЛЮБОЙ ИЗ МИРОВ НЫНЕШНИХ ВЛАДЫК. ОН ИМЕНОВАЛ СЕБЯ ИМПЕРАТОРОМ. ЕГО ПАЛАЧИ ЗАЛИВАЛИ КРОВЬЮ ЭШАФОТЫ ЕГО ГОРОДОВ. ЕГО АРМИИ УБИВАЛИ ВСЕХ, КТО СМЕЛ ВЫРАЗИТЬ НЕДОВОЛЬСТВО. ВОЗНАМЕРЕВШИСЬ ПОСТРОИТЬ ВЕЛИКИЙ ПОРЯДОК, ОН ПРИВЕЛ СВОЙ МИР К КРОВИ И МУЧЕНИЯМ".

Мне вспомнились древние сказки, переданные нам от дедов, которые рассказали им их деды, и так неизвестное число поколений. Никто не знал, сколько прошло лет ... Пятьсот? Тысяча? Десять тысяч? Неизвестно. Но люди помнили. Помнили и до сих пор боялись, говорили о нем лишь шепотом, хотя и знали, что он сгинул в небытие. Имя его было синонимом проклятья. Посему даже самые злые чернокнижники стремились его забыть. Все знали его лишь как Императора. И все радовались, что такого, как он, больше нет.

"Что нам делать?" - воззвал я.

"ТЫ ПРИНЯЛ НА СЕБЯ ОПАСНОЕ БРЕМЯ.У ВСЕХ ДОЛЖЕН БЫТЬ ШАНС. ТВОЯ ДУША ПОЛНА СОМНЕНИЙ, НО ОНА ЧИСТА. И ТЫ СПАСТИ И ЕЁ, И СЕБЯ, И МИР, В КОТОРОМ ВЫ ЖИВЕТЕ. НЕ ДОВЕРЯЙ НИКОМУ. НЕ ПОТАКАЙ КРОВИ ТЕМНОГО, И ТЫ ПОБЕДИШЬ".

"Неужели никто не может мне помочь? Я ничего не понимаю из того, что происходит!".

"В БОЛОТЕ, КОТОРОМ НАХОДИШЬСЯ, НАЙДИ ХРАМ СВЕТА. В ЭТОМ МЕСТЕ ЖИВЕТ НАСТОЯТЕЛЬ, ОН ЧТИТ МЕНЯ НЕ ТОЛЬКО СЛОВАМИ. ОН НЕ ЗАМЕНИЛ СУТЬ ВЕРЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЧАЩИМИ РИТУАЛАМИ. НЕ ПОДМЕНИЛ СОВЕСТЬ СВЯТЫМ ПИСАНИЕМ. ИДИ К НЕМУ, ОН ОТВЕТИТ НА ТВОИ ВОПРОСЫ. НАЙДИ ЕГО. ЕГО ИМЯ - ДЖЕРЕМИ".

"Но..."

"СУДЬБА ТЕМНОЙ КРОВИ В ТВОИХ РУКАХ. Я ЖЕ ЗАПЕРТ, ПРЕБЫВАЯ ТАМ, ГДЕ НЕТ СВЕТА. ГЛУПЫЕ БОГИ И АЛЧНЫЕ ВЛАДЫКИ ПРЕДАЛИ СВЕТ. НО НЕ СТРАШИСЬ, ГЛАВНОЕ КАЧЕСТВО, ЧТО Я ВЛОЖИЛ В ВАС - СВОБОДА. ВЫ САМИ ОПРЕДЕЛЯЕТЕ СВОЮ СУДЬБУ, ХОТЬ И ЛЮБИТЕ ПЕРЕЛОЖИТЬ НА МЕНЯ БЕДЫ, ЧТО ВЫЗЫВАЕТЕ СЕБЕ САМИ!"

Голос замолк, я почувствовал, что ОН исчез. Контакт прервался. Мне сообщили всё то, что полагалось знать. Дальнейший путь нужно было определить самому. Поднявшись на ноги, я прошел к двери и, выйдя наружу, зашвырнул черный знак с желтым месяцем в болотную жижу. Я не знал, мог ли Белез нас по нему выследить, но рисковать не стоило.

Люция застонала и перевернулась на бок. Я понял, что она скоро очнется. Нужно было начинать думать: Кто такие Владыки? Кто такой Белез? Зачем он приблизил к себе Люцию, учил её, а потом попытался убить? Чего он добивался? Каковы его мотивы?

Кем был втравивший нас в ритуал чернокнижник?

Если он не связан с Белезом, то с кем?

Чего он добивался своим ритуалом?

Почему он хочет, чтобы Люция заняла трон?

Почему он именовал её Императрицей?

Почему он связал наши жизни?

Что за кровь текла в Люции, и почему её так испугался Белез и так боготворил чернокнижник?

Что мы могли обрести в храме Света?

Голова моя затрещала от такого количества вопросов. Я оказался в самом центре какой- то дикой, жестокой игры. Где люди были всего лишь пешками. И могучие игроки с удовольствием ими жертвовали, считая, что так должно быть. Они не задумывались о боли и страданиях. Всё оправдывали своими абстрактными, высокими целями. При этом считали, что все должны им поклоняться. Я мог бы спрятаться, мог бы отсидеться. Сомневаюсь, что жестокие Владыки обратили бы на меня внимание. Но Люция была большой ставкой в их игре, а я был с ней един. Вокруг принцессы переплелись нити могущественных заговоров, и наши жизни были связаны, а стало быть, я был единственным, кому она могла доверять и кто мог ей помочь.

Мне припомнились слова матушки, она рассказывала, что взяла мне имя из древнего языка полуросликов. Слова их были чем-то созвучны общему человеческому наречию, но считались более мелодичными. "Англир" с их языка могло быть переведено, как "ангел", или "помощник". Я усмехнулся, припомнив, с каким "добрым" существом созвучно имя "Люция".

Вот уж воистину парочка: Ангел и Демон. Одни вопросы, и ни одного ответа.

Конец первой книги